Ксения Букша - Время вышло. Современная русская антиутопия [сборник litres]

Мария Тихомирова была весёлой, жизнелюбивой женщиной. Таким же характером теперь обладают и азио.

Если вместе с уведомлением о поступлении на ваш счёт той или иной суммы вам приходит ещё и смайлик – это делает Мэри Ти.

Если помимо смайлика приходит ещё и краткий афоризм (обычно цитата из Конфуция или Ганди) – это тоже делает Мэри Ти.

Впрочем, её любимое изречение принадлежит не философу или политику, а русскому писателю и киноактёру В. Шукшину:

БЕДНЫМ БЫТЬ НЕ СТЫДНО.

СТЫДНО БЫТЬ ДЕШЁВЫМ.

А бывает и наоборот: всем известны случаи, когда человек просиживает чрезмерную сумму в питейном заведении, ресторане или баре и вдруг Мэри Ти присылает сообщение: «Тебе хватит».

Если вы делаете крупное благотворительное пожертвование, ваш портрет появляется на главной странице сайта Азиобанка; если же вы против размещения своего портрета, его можно удалить одним нажатием клавиши.

Действия Мэри Ти нельзя контролировать.

Ей всегда 32 года, она всегда остроумна, всегда честна, всегда в хорошем расположении духа.

Дата смерти Аза Иванова неизвестна. В последние годы он не появлялся на людях, жил отшельником в небольшом доме в южной части Горного Алтая. В его коттедже был оборудован крематорий – в нём Иванов однажды сжёг сам себя. Дом его также сгорел дотла. Перед смертью Иванов уничтожил весь свой архив. Написанные Ивановым программы стёрли из мировой Сети всю информацию, касавшуюся его личности.

Мы не знаем, какую еду любил Аз Иванов, какую музыку предпочитал, какие книги лежали на его прикроватном столике. Не сохранились образцы его почерка и записи голоса. Аз Иванов и его жена, Мария Тихомирова, она же Мэри Ти, превратились в легенду, и ныне существуют историки, готовые доказать, что никакого Аза Иванова вообще никогда не существовало, а личность его была придумана российскими спецслужбами, дабы скрыть имена настоящих разработчиков новой глобальной супервалюты.

Но авторы настоящей краткой работы имеют все основания для того, чтобы придерживаться официальной версии: математик Иванов действительно существовал, действительно любил свою жену и обессмертил её имя, своё же умалил и постарался уничтожить.

Не так ли должен поступить каждый любящий и любимый?

Не должны ли мы без остатка растворяться в своих делах и отрекаться от себя в пользу тех, без кого не можем дышать?

Данная работа написана в 2073–2075 годах по заказу фонда Альфреда Трефа группой анонимных авторов из Москвы, Барнаула, Владивостока, Дели, Пекина и Бангкока.

Справочный аппарат с указанием всех ссылок на источники можно скачать, зайдя на сайт любого отделения Азиобанка, в разделе «Полезная информация».

Все доходы от публикации направлены на благотворительность.

Публикация данной работы преследует лишь одну цель – восстановление исторической правды и справедливости.

– Полная щитня. – Ермаков вжался в кресло, обтянутое потёртым кожзамом.

Кресло подло заскрипело, будто старик издал неприличный звук.

Оправдываясь, несколько раз сделал движение задом, чтобы стало ясно: это не он, это оно.

Ермаков посмотрел на край стола, не раз по нервяку исчёрканный ручкой: там до сих пор синело полустёртое ругательство.

Он захотел откатиться назад, оттолкнувшись от этого чумазого края, и лихо крутануться в кресле, но сил не нашлось.

Ермаков уже был старый. В прошлый вторник ему исполнилось двадцать два.

Через стол, на котором под игровым пультом желтел мятый пакет из-под чипсов, улыбался Косыгин, лысый энергичный старик за восемьдесят.

– Чё, совсем щитня? – Ермаков застенчиво дёрнул краем губы.

Популярное словцо «щитня» – от английского shit.

Косыгин по-свойски подмигнул:

– По всем расчётам – пипец.

Ермаков с трудом сдержал гримасу раздражения, он не любил устаревший сленг.

В сущности, ненужная встреча в ожидании дороги. Пора ехать. Ермаков ждал машину, которая где-то застряла. Времени мало, но кого-нибудь ждать – привычное дело. Время коротали у него в кабинете, куда он поднимался каждое утро по мраморной потрескавшейся лестнице. Весь второй этаж в рабочих кабинетах. Следующий этаж полупустой. Выше – до двадцатого – запустение и забвение. Лифты не ездили.

Из приёмной забежала маленькая бойкая женщина в синем платье:

– Чай, кофе, водичка?

– Ничего, Насть. – Ермаков с нажимом чертил ручкой по краю стола.

– Мне кофейку, – сказал Косыгин добродушно. – А конфеты у тебя есть?