Сергей Чупров - Приключения инопланетянина в России

Вечерело, и наша скромная обитель стала заполняться ее остальными обитателями.

– По какому случаю гуляем? – в помещение ввалился широкоплечий нескладный верзила с чересчур длинными руками в сопровождении тщедушного человечка в очках с треснувшими стеклами.

На верзиле были коричневые штаны, заправленные в большущие резиновые сапоги. Широкий торс облегала красная выцветшая рубашка в масляных пятнах. Левый глаз прикрывала повязка из некогда черной ткани. Лицо его покрывала редкая рыжая щетина. И только по ней можно было догадаться, какого цвета у него свалявшиеся и торчавшие в разные стороны волосы. Ни дать, ни взять – разбойник с большой дороги. Не хватало лишь сабли или тесака за поясом. Тогда картина была бы полной. Вот только добродушная улыбка никак не вязалась с его грозным обликом.

– Это ты, Базилио? – отозвался Потапыч, который явно был здесь за старшего. – Проходи. Присаживайся. У нас пополнение. Сегодня отмечаем прописку новенького. Васькой его зовут.

– Владимир, – густым басом представился верзила. – Можно Вова. Для своих Базилио. Эту кликуху мне Потапыч приклеил. Вот и прижилась. А я не обижаюсь. Понимаю, что это из-за глаза. Глаз-то я по дурости и по пьянке потерял. Но это давно было…

Закончив свою тираду, Базилио пожал мне руку крепким рукопожатием и уселся на ящик рядом с Доктором.

– А тебе особое приглашение требуется, Профессор? – обратился Потапыч к человечку в треснувших очках.

Мне показалось, что бедняга стал еще меньше. Быстро заморгав, он неуверенно засеменил по направлению к столу и остановился возле меня.

– Дмитрий, – проблеял очень худой на вид человечек с бедной соками и кровью кожей, узкими плечами и плоской грудной клеткой. На его вытянутом лице выделялся длинный и тонкий нос.

Облачен он был в еще неплохо сохранившийся, но сильно помятый костюм бутылочного цвета, с которым неплохо смотрелась в желтую клетку рубашка. Ее расстегнутый ворот открывал тонкую, давно не мытую шею. На ногах красовались видавшие виды лакированные туфли.

– Василий, – представился я.

– Профессор! – рявкнул на Дмитрия Потапыч. – Ты не стеклянный! Садись, давай!

Хлопнув по сутулой спине Дмитрия своей волосатой лапой, Михаил смягчился:

– Ладно, не обижайся.

– Он у нас уникум, – пояснил Базилио. – Совершенно не приспособленный к жизни человек. Даром что младший научный сотрудник. В своем НИИ такие химические эксперименты ставил, что и описать невозможно. Вот его и использовали все, кому не лень. Вытянули все соки, а потом, когда время пришло барыши делить, на улицу выкинули. Понятное дело – запил человек от обиды. А поддержать-то некому. Семьи нет, дома нет. Его даже из общаги поперли…

– Ничего! – бросил Потапыч. – Мы с ним такой самогонный аппарат забабахаем, что всем на зависть будет. Верно, Профессор?

Человечек только кивнул в ответ.

– Ну! Докладывайте, что там из вашей затеи получилось? – повернулся Потапыч к Базилио.

– Да погоди ты! – огрызнулся тот. – Дай в себя придти. Давай сначала выпьем. Потом все расскажу.

С этими словами Владимир вытащил из большой хозяйственной сумки, которую он принес с собой и поставил рядом со своим стулом, три бутылки водки. За ними последовали две буханки черного хлеба, пять банок кильки в томате, четыре луковицы и батон вареной колбасы.

– Гуляем! – оживился Доктор и принялся откупоривать бутылки.

Поставив на стол недостающие стаканы, он стал резать колбасу и хлеб здоровенным ножом. Профессор между тем занялся банками, а Базилио – луковицами.

На вкус водка оказалась не такой противной, как самогон. Однако усиливавшееся отравление алкогольным ядом и нахождение в прокуренном помещении стали сказываться. Эйфория сменилась апатией. Я все хуже понимал происходящее. До меня доходил лишь общий смысл разговоров. Было только понятно, что Базилио с Профессором договорились с местными дельцами о работе по сбору цветного лома, за что и получили аванс. Именно на этот аванс они и купили все то, что доставал из своей сумки Базилио. Работы планировалось начать с завтрашнего утра.

Веки у меня стали смыкаться, и я начал клевать носом. Заметив мое состояние, Потапыч сжалился надо мной и посоветовал идти спать, указав на кучу тряпья. И только мое тело приняло горизонтальное положение, как я моментально провалился в глубокий сон…

Утро было безрадостным. Мучила жажда. Все тело ныло. Мышцы затекли. Складывалось такое ощущение, что меня жестоко избили. Голову как будто сжали железным обручем. Мысли путались, и мне с трудом удалось восстановить в памяти события вчерашнего дня.