Михаил Успенский: Мудрец. Сталкер. Разведчик

…Переночевали с большим комфортом – в супертрейлере «Герцогини» места было много. И лежанка нашлась, и душ имелся, и даже биотуалет, который капитан Денница позорно обозвал «сортиром» вместо «гальюна». И поужинали сытно. От спиртного я отказался, чтобы не развезло с отвычки.

– Повезло тебе, что не куришь, – сказал Денница и разжёг неведомым образом свою трубку.

– А что?

– В городе бы мигом отучили… А, да я уже говорил… Видно, Альцгеймер приветики посылает…

Уж не поминал бы Альцгеймера! Беда с этой памятью. Постоянно приходится проверять. Ну да, ну да; допустим, «Семеро против Фив»: Полиник, Тидей, Адраст, Амфиарай, Капаней, Гиппомедонт, Парфенопей… Помню!

Вскоре «Герцогиня» величаво поползла по просеке, поливая окрестности щедрым сизым дымом («Что горело – то и залил!» – развёл руками хозяин).

Наконец пошли места, мне знакомые. На берегу вот этой речушки я, двенадцатилетний болван, оставил после привала мыло, и отец впервые в жизни обматерил любимого сыночка. А выражаться у нас в доме было не принято…

– Когда-то я здесь харьюза ловил, – с удовольствием вспомнил я. – Прямо на себе хлопнешь паута – и на крючок. И рыба непуганая была. Монтажники научили меня её сырой лопать. А потом стройбатовцы запрудили речку бульдозером. Пруд спустили, харьюз весь остался хвостами бить по грязи. Не столько сожрали, сколько сгноили…

– Пацаны же были, вечно голодные, – оправдал давних стройбатовцев капитан. – Значит, знакомые места?

– Бывал, – сказал я.

– И до города сколько осталось?

– А вот до следующей опоры доедем, я номер посмотрю, – сказал я, вовсе не уверенный, что вспомню давнишнюю нумерацию.

Этого и не потребовалось. Не было на опоре не только номера, но и самой опоры не было. Срезали её под корень. Из бетона печально торчали обезглавленные анкерные болты.

– Вот так, значит, они мне всю коммерцию испоганили, – горько сказал капитан Денница. – Дирижабли, видите ли… Ничего, я всё у себя внутри переоборудую – золото, бархат, лепнина, сауна, девки, – пойдёт турист, никуда не денется. Они, пока в лайне ждут, скучают! А деньги им там ни к чему… О! Я им экскурсии по старым лагерям устрою! Уес! Пусть напоследок полюбуются на рашен ГУЛАГ и порадуются, что они иностранцы!

– Да уж, – вздохнул я. – Праздник любования цветущей зоной…

От зоны естественным образом перешли к армейской службе. Я ничего особенного поведать не мог по той причине, что служба была скучная и секретная («Вот там тебе мозги и облучили!» – уверял Панин). Секреты же некоторые следует хранить при всех режимах. Не потому, что я такой уж патриот Союза, а… Потому что. Извините, так воспитан.

Зато капитан Денница, судя по рассказам, служил во всех родах войск и во всех воинских званиях одновременно. Мало того, он ещё оказывал всем желающим посильную интернациональную помощь на пяти пылающих континентах. Наконец Светозар Богданович добрался до щемящего эпизода своей героической гибели вместе со всей ротой в душманской засаде под ангольским городом Окаванго – и надолго замолчал, ища выход из онтологического тупика.

И таки нашёл:

– А всё почему? Потому что в Союзе порядка не было!

И раскрутился обычный разговор о судьбах незадачливой страны – как водится, до хрипа, до крика, до взаимных обвинений и перехода на личности.

… – А чего же ты тогда Сталина на лобовом стекле приклеил? – выставил я очередной аргумент.

– Где же это Сталин? – возмутился Светозар Богданович. – Ты глянь-ка глазами! Вам уже Сталин повсюду мерещится, торговцы отечеством! На воре шапка горит!

Я достал очки и вооружился. Уверен был, что портрет именно сталинский, других водители не признавали – в знак протеста против всего на свете.

Солнце пробивало насквозь небольшой постер, усеянный по краям желтоватыми пятнами клея. Просвечивала же и вправду не усатая физиономия, а обрамлённое бородой узкое лицо (лучше сказать – лик) с громадными скорбными глазами. Так некогда мадам Блаватская изображала Учителей Человечества.

– В католических странах дальнобойщики тоже Христа да святых прилепляют, – сказал я.

– Типун тебе на язык! – обиделся Денница, словно я обвинил его в порнографии. – Борода, не грузи меня своей простотой! Это же Бодаэрмон-Тирза! Ты заметил, что мы ни единого колеса не пропороли? И не пропорем, потому что фотка – заряженная!

– Очередной индийский гуру, – сказал я. – Свами Снами Сатананда. Сколько их было!