Николай Беляев - Что оставит ветер

Потому что Соня рядом, устало заметил внутренний голос – на этот раз даже не ехидный, как обычно.

Я же разорвал этот узел.

Олег сосредоточился, по привычке попытавшись сделать переход – и понял, что не может. Всё тело было пронизано лишь полнейшей усталостью.

Миры разошлись. У меня получилось.

Я не знаю, что сейчас с Семёном и его бандой – но они изолированы в своём мире. пусть ими теперь занимается их полиция – скорее всего, будет за что. Потеряли ли они свои силы? Кто знает – но в другие миры они теперь не пробьются точно. А Соня… Соня жива, и будет жить, и это биение наших сердец в унисон даже сквозь миры – лишнее тому подтверждение…

Только мы никогда больше не встретимся. Если только случайно услышим полстука сердца, оказавшись в одном и том же месте в одно и то же время.

Грустно усмехнувшись, Олег встал, покачнулся. Нашёл глазами кулер с водой – ладно, надеюсь, не прибьют меня за наглое поползновение. Нацедил стакан воды, выпил залпом, словно водку. Всё ещё пошатываясь, вышел из коридора в холл, наткнулся на удивлённые глаза дежурной и пожилого охранника-ЧОПовца:

– Извините, ухожу, ухожу!

Скорее всего, ЧОПовец должен был бы что-то сделать, но он, похоже, был настолько ошарашен появлением из административного помещения неизвестного парня, что, не сказав ни слова, отпер дверь.

Светлое утро конца весны, весело зеленеющие деревья, светящиеся окна домов…

Олег сделал несколько шагов вперёд – и почувствовал, как ушло ощущение второго пульса. Я слишком далеко… но, может, услышу его ещё раз?

Домой он не пошёл. Дошёл до автобусной остановки, дождался полупустого автобуса – как-никак, почти конечная – и поехал на работу. Офис, конечно, был ещё закрыт, он сел на ту самую скамеечку рядом и задумался…

Из этого состояния его вывела Ольга, приехавшая где-то через час.

– Привет! Ты что, медитируешь?

– Ага, типа того, – Олег, потянувшись, встал. – Слушай, Ольга Константиновна, а если бы тут работал не я, а, например, Игорёк – ты бы взяла меня вместо него?

– Издеваешься? Конечно! А что это ты вдруг?

– Да так, вспомнил один… сон. Пойдём, пора уже…

* * *

Соня открыла глаза. Без очков ничего не видно, но, похоже, белый потолок, жалюзи на окнах… знакомое место. Больница? Ну да… и запах знакомый. И звук – мерное попискивание аппаратуры. Изо рта торчит трубка… искуственная вентиляция лёгких? Зачем? Рука… рука в гипсе, нога тоже. Голова перебинтована…

Закашлявшись, девушка потянулась было вытащить трубку, но сообразила, что это вряд ли получится.

Она попыталась вспомнить, что произошло. Машина! Меня сбила машина, тогда, утром, когда я, не дождавшись Олега, пошла за хлебом… И сбила специально – я старалась отойти, она повернула за мной…

Странно, такое чувство, словно я просто мирно спала, но… так не бывает! Гипс – значит, переломы, но должно быть ещё сотрясение, гематомы… Почему ничего не болит? И что за бумажка в руке?

Дверь распахнулась – в палату кто-то влетел. Соня прищурилась, пытаясь рассмотреть, но и без того почти сразу узнала свою подругу и коллегу Любочку.

– Сонька! Ты что? Где? Аппарат! Ой… – Любочка явно была ошарашена, до неё стало доходить. – Ты в сознании? Но как…

– Любаш, со мной всё хорошо, – попыталась улыбнуться Соня. Слова из-за трубки в горле больше напоминали хрип, но подруга всё поняла.

– Хорошо? – Люба ошарашенно смотрела на монитор, растерянно потянулась к трубке аппарата искуственного дыхания. – Сонь, ты четыре дня в коме пролежала! Тебе врачи, это, говорили, это, два-три дня осталось, – и Люба разревелась.

Два дня до чего? Если до выздоровления – то Любашка не ревела бы сейчас. Неужели до…

Она слышала, как Люба, видимо, собрав волю в кулак, чуть не кричит в трубку: «Да, скорее, дежурного врача! Сонька очнулась, утверждает, что всё хорошо!..»

Бумажка? Да, бумажка!

Соня поднесла бумажку поближе к глазам, развернула – та была сложена всего вчетверо.

«Плюшка, если ты сейчас сама это читаешь – значит, у меня всё получилось. Я не знаю, смогу ли вернуться, но хотя бы постараюсь разобраться с теми, кто в этом виноват.