Сверре Кнудсен - Фабрика без сердца [litres]

Марит не удержалась и рассмеялась. Она не понимала, о чём он говорит, но это было совсем не важно, потому что всё и так было замечательно.

– И я тоже теперь уже совсем не уверена, – проговорила девушка.

По лицу Сильвестера скользнула робкая улыбка, и оно снова стало серьёзным.

– Я слышал, что ты почти никогда ни в чём не сомневаешься, – сказал он. – Но, похоже, на этот раз всё не так, как ты думаешь. Понимаешь… Вафлю в форме сердца получила не только ты…

Сердце Марит сжалось в ледяной комок.

Краем глаза она увидела двух мужчин в красно-коричневой одежде, которые направлялись прямо к ним, но понять, кто они, девушка не успела: её мысли были заняты тем, что сказал Сильвестер.

– Что ты имеешь в виду? Не только я?

Мужчины были уже за спиной Сильвестера.

– Мы раздаём вафли в форме сердца всем… – Сильвестер не успел договорить. Инспекторы схватили его под руки.

– Пройдёмте с нами! – злобно произнёс один из них. И – хоп! – все трое исчезли.

Вечером Марит взгрустнулось.

Ночью девушке стало совсем грустно. А когда следующим утром она отправилась на работу, ей было так грустно, что она не могла говорить. Но когда Марит села за рабочий стол, то заметила, как все в зале переговариваются и шепчутся: ведь все знали, что её и Бьёрнара Сивертсена должны уволить. И тут она разозлилась. Совершенно внезапно, безо всякой причины сотрудница фабрики Марит Ос разозлилась так, что готова была взорваться от злости. Раньше Марит не испытывала такого чувства и поначалу испугалась его. А потом нашла его пусть и непривычным, но даже приятным!

Марит так надоела её работа! Она так устала кивать и кланяться и безропотно угождать начальству! Её так раздражало, что и все другие сотрудники ведут себя так же! Почему никто не подошёл к ней и не сказал доброго слова? Не попытался поддержать?

Все её коллеги были такими трусами! Да и она сама была трусливой, под стать им. Но теперь всё будет иначе. Теперь она наверстает упущенное.

«Пусть тупая работа останется прежней, – говорила Марит сама себе, – но, по крайней мере, я выясню, что произошло с Сильвестером».

И когда Бьёрнар Сивертсен проходил мимо стола Марит, она встала и обратилась к нему:

– Я иду в туалет. Вы ведь тоже собираетесь? Пойдёмте вместе?

Марит произнесла это внятно и отчётливо. Она слышала, как шокированные коллеги принялись охать и ахать. Ведь Марит не просто заговорила с администратором в разгар рабочего дня, а заговорила о вещах, не связанных с работой.

– Ну да, – ответил Бьёрнар Сивертсен не громко, но и не тихо. И они вместе направились по проходу между столами и перегородками к выходу, тихонько болтая и улыбаясь друг другу. На самом деле Марит и Бьёрнар болтали о сущих пустяках, но они хотели заставить всех думать, что ведут себя как хотят и что им неважно, что фру Гросен с микрофоном в руке сверлит их взглядом, упираясь носом в стеклянную перегородку.

– Не… не… не… – только и смогла выговорить фру Гросен, потому что ничего незаконного Марит и Бьёрнар не совершали. К тому же начальница хотела выкроить время, чтобы успеть к новому парикмахеру. Ей нужно было подготовиться к выступлению Хансена-Высочансена, в котором тот должен был упомянуть её.

– Не… не… не… – передразнила Марит, когда они с Бьёрнаром вышли в коридор. И оба тихо рассмеялись. Но смеялись они недолго, потому что на самом деле ситуация была серьёзной. И Бьёрнар Сивертсен, похоже, немного нервничал: как-никак он разгуливал без дела в рабочее время.

– Ну, желаю удачи! – сказал он. – И помни, что ты не сделала ничего плохого, кроме того, что оказалась умнее других.

– И тебе удачи! – пожелала Бьёрнару Марит, обняла его, и он отправился на рабочее место. Пусть Бьёрнар сказал немного, но сказанного Марит было вполне достаточно. Она вернулась за свой стол, расправив плечи и уверенно глядя вперёд.

В двенадцать минут первого двойные балконные двери распахнулись. На балкон столовой, как обычно в это время, вышел генеральный директор фабрики Хансен-Высочансен. Мгновенно зал затих. Директор оглядел собравшихся, медленно переводя взгляд слева направо.

– Как ваши дела? – наконец произнёс он.

– Спасибо, всё хорошо, господин Хансен-Высочансен, – ответили ему хором тысячи голосов.