Максим Забелин - Ключевой [litres]

– Я – отец Максима Ключевого, – смутился я, – Иван.

Она на секунду задумалась, внимательно глядя на меня и, вероятно, перебирая в памяти имена всех детей своей группы, но тут же подняла указательный палец, озаренная догадкой:

– Иван, простите, по отчеству не знаю, как вас…

– Николаич, – машинально добавил я, чувствуя, как давящее чувство отчаяния вновь накрывает меня. Такого быть не могло, чтобы воспитатель не помнила мое отчество! Подчеркнуто вежливая с родителями, она со всеми была на «вы». И меня она всегда раньше… да что там раньше! – буквально вчера вечером, когда я забирал Макса из сада, называла исключительно по имени-отчеству…

– Иван Николаевич, – продолжила она, – вы, наверное, группой ошиблись, у нас с папами такое бывает, – и она снисходительно улыбнулась. Я смотрел прямо в ее большие глаза и не мог понять, она меня так тонко разыгрывает или…

– Ольга Владимировна! – сказал я вдруг резко. – Вы хотите сказать, что не знаете меня?! Вы не знаете Максима?! Хватит этого спектакля! Я устал от него уже сегодня. Это Вероника вас всех подговорила?!

Она отступила, быстро бросив взгляд в сторону окна. Мой тон встревожил ее. Она была одна в группе, с кучей маленьких детей. Случись что, она даже позвать на помощь не успеет!

– Слушайте, – успокоил я ее, – давайте по-другому. Ок, я понял. Все это интересно, занятно… Мне просто уже не до шуток. Я не могу с утра Макса найти, понимаете. Вероника, скорее всего, его к отцу отвезла… Просто скажите мне, что все в порядке и это розыгрыш…

– Я не понимаю, – с очевидной опаской в голосе ответила она.

– Может, его перевели в другую группу, потому что его шкафчик занят… Стойте! – вдруг осенило меня. Я сделал шаг в группу, отодвинув Ольгу в сторону. – А где тот мальчик, который меня узнал?

– Молодой человек! – испуганно взвизгнула воспитатель. – Вам запрещено входить! Я вызову охрану…

Не слушая ее, я озирался по сторонам, пытаясь высмотреть черноволосого «автоматчика», который крикнул про «папу Максима», как только я вошел.

– Вы слышите меня?! – Как курица-наседка, разведя руки в стороны ладонями назад, она встала между мной и детьми, которые вмиг прекратили галдеть и замерли на своих местах.

– Извините, – послышался из-за моей спины низкий грудной басок, в котором я узнал голос нянечки. Обернувшись, я увидел идущую с подносом крупную тетку лет пятидесяти с лишним в синем платье и белом кухонном фартуке. Она была почти с меня ростом, и раскрасневшееся лицо выдавало в ней любовь к известным напиткам, отчего в саду пару раз случались скандалы. Но с такой няней и охрана была не нужна: мощная, толстая, с грудью – тараном, она двигалась вперед, как авианосец.

– Разрешите пройти!

– Антонина Степановна, доброе утро, – кивнул я. – Вы-то хоть меня не будете разыгрывать?

– С чего это? – не самым дружелюбным тоном ответила она, оценивающе глянув на меня. – Я вообще никого не разыгрываю. И меня тоже… Дайте-ка пройти!

Я отступил на шаг, и «авианосец» проследовал своим маршрутом в группу. Там она оставила поднос и через несколько секунд вернулась, встав рядом с воспитателем и вытирая руки о передник: – В чем вопрос?

– Антонина Степановна, – чувствуя поддержку, выдохнула с облегчением Ольга, – тут молодой человек группой, видимо, ошибся…

– Какой молодой человек?! – вскипел я. – Вы что? С ума посходили?! Антонина Степановна! Я отец Максима.

– Какого? – Нянечка подняла полу фартука и промокнула вспотевшую шею.

– Слушайте… – указал я на нее. – Вы вчера работали с обеда, потому что ездили к своему мужу в Каблуково или в Колобково, не помню, где у вас дача. У него артрит, он почти не ходит.

Она изумленно выпустила из рук фартук.

– Кто мне об этом сказал? – повторил я немой вопрос «авианосца». – Ольга Владимировна! Да, да, вы! – обратился я уже к воспитателю. – Когда я вчера привел Максима в группу, вы жаловались, что нянечки не будет до обеда, а вы еще, как назло, поменялись с Зинаидой Васильевной, хотя обычно работаете день через день. Но взамен вы с завтрашнего дня и на выходные собираетесь ехать к родителям, которые живут в Саратове. Вчера вы были в красном платье и смущались, что сбоку у вас молния порвалась, держали вот так руку, прижимали к себе!

Возникла немая сцена. Они смотрели на меня, как средневековые зеваки, собравшиеся на базарной площади, взирали на куклу чревовещателя, которая сама произносит разные таинственные вещи типа «а ты, молодка, разродишься в мае!».