Егор Радов: Змеесос [litres]

«Почему я должен быть с тобой? Ты имеешь прямой пробор, но мне все равно. Ты глуп; ты есть то же самое. Это правда. Я хочу ничто».

Яковлев выступил вперед из тюремной тьмы и был насмешливым, как невежественный мальчик.

– Ты вернешься, может быть. Тогда мы опять что-нибудь придумаем. Пускай они здесь делают что угодно. Им нравится миг, а нам нравится вечность. И мы можем все!

– Миг – это и есть вечность, Миша. Это говорю тебе я, Кибальчиш.

«Ты глуп!»

Оно сидел за столом и курил, и видел шорохи, тайны и все остальное. Он не хотел вставать, он не хотел ложиться. Почему это должно быть приятно? Миг перед смертью не отличается от любого мига и от вечности. Как прекрасен стол, стоящий здесь!

– Миша, ты не Лао или Лао. Вас вообще не существует. Я самый главный, меня зовут Иисус Кибальчиш. У меня прямой пробор и много истин.

Подойдя к концу или к началу, Миша Оно не обнаруживает ничего нового.

«Я не хочу этого. Я не хочу ни сюда обратно, ни туда обратно. Я не хочу посередине. Я не хочу ничего».

Яковлев ждал его. Иисус Кибальчиш ждал его.

«Всякая реальность совершенно конкретна. Всякая нереальность совершенно неконкретна. Тьфу, идите вглубь все!»

Луна светила сквозь решетку и была нежной, как ночь. Ночь не была Кибальчишем, но это все равно.

– Почему я должен думать о возвращении?! – сказал Миша Оно вслух и ударил указательным пальцем по столу. – Почему я должен не быть? Мир существует любой на выбор, но мне он не нравится, как и божественность. Нет никакой причины, а если бы она была, то ее бы не было. Я должен уйти отсюда, но я должен уйти и оттуда. Это было замечательно, спасибо. Но меня зовут иные нереальности, иные тайны и предметы. Долой мир как таковой; я есть вообще; я хочу всего.

И дверь в камеру открылась, и два солдата вошли внутрь, вооруженные саблями, сверкающими в свете Луны.

– Вставайте, – сказал один из них. – Мы сейчас убьем вас за вашу деятельность.

Миша вскочил и, улыбаясь, вышел с ними во двор. Один солдат вытащил револьвер и взвел курок.

– Я хочу попросить вас, – сказал Миша Оно. – Застрелите меня, пожалуйста, в красную звездочку на левом виске. Я не хочу больше возрождаться.

– Вы хотите вернуться к Яковлеву? – спросил один солдат.

– Или к Иисусу Кибальчишу? – спросил другой.

– Нет, – сказал Миша, улыбаясь. – Я хочу другого. Совершенно другого.

– Что ж, – проговорил солдат с револьвером. – Пожалуйста. Но из этого ничего не выйдет. Потому что этого нет.

– Посмотрим! – воскликнул Оно, подставляя висок.

Солдат медленно подошел к нему, приставил револьвер в центр красной звездочки и спустил курок. Раздался выстрел; Миша Оно упал на асфальт и умер.

Попал ли он к Яковлеву, или к Иисусу Кибальчишу, или куда-нибудь еще – нам ничего не известно об этом.

Позавчера у моей бывшей жены родился Артем Коваленко, и я могу описать всю его жизнь.