Сергей Семеркин - Волки

Перед концертом пили коньяк и заедали его яблоками. Как выразился изрядно татуированный барабанщик Шершень: «Конина в яблоках». Естественно рок бандиты спросили, что случилось с их солистом и почему его наглую морду показывают по всем каналам и в сети, а их не менее рок-монструозных – нет. Петя честно признался, что он ни хуя не понимает. На этом потенциальный развал группы замяли и даже наоборот сплотили ряды. А как всегда опаздывающий басист Роджер принёс ещё бутылку конины. И это очень кстати, ибо к этому моменту горючка дискуса иссякла.

А сразу после очередного тоста подтянулась Веста и девчонки налили ей мартини.

– Ба, да ты блондинка сейчас! – заорали многие, в том числе и Петя.

– Ты же видел меня утром?! – не поняла «блондинка».

– Да? Да. Да! Похоже, у меня склероз, – вывел силлогизм рокер.

А ещё все выпуклые прелести и манящие изгибы Весты обтягивало новое короткое чёрное платье. Такое должно быть в гардеробе каждой женщины, но не каждой барышне идёт короткое чёрное платье. Особенно с чёрной кожанкой. Петя никуда не пустил полюбовницу – вцепился и усадил на колени.

А потом, конечно, усугубили и выпили ещё! И закрепили усвоенного коня в яблоках (ну, а кто-то мартини). Не сферический же это конь в вакууме, не для медитаций чай сделан.

Петя действительно чрезвычайно быстро стал забывать, причем забывал всё подряд. Волков, разговор с полковником ФСБ (ну, кроме того, что об этом болтать нельзя, это то он не забыл, хотя если всё забыть, то как об этом болтать?), собственное увольнение. Ему почему-то казалось, что всё идёт по старому. Пагубный инфантилизм улитки с разбитой раковиной. Улитке, даже не представляющей, что от её раковины ничего не осталось, а саму её выбросили на… но это уже какой-то блюз, а на повестке дня – рок!

Концерт в Доме культуры медработников начали бодро – Шершень начал адски барабанить, хуярил так, что чертям в аду тошно стало, Роджер так разогнался на сцене, что чуть не улетел в зал, спасла его только цепкая и длинная рука Толика (ритм-гитара), он вообще был самым ответственным из всей безбашенной Приозёрской четверки. Петя проорал их заводящие хиты «Тебе врут» и «Футбол – говно!» Потом что-то загорелось, оказалось – занялся огнём задник на сцене, в него кто-то (видимо, женщины) затушили бычок. На сцену вырвался, как амурский тигр Боцман с огнетушителем (реально боцман на буксире и по совместительству завхоз, продюсер и крыша группы Corner). Он ловко сделал все положенные манипуляции с красным цилиндром, но тот не ответил взаимностью. Тогда Боцман просто ударил огнетушителем по заднику, тот порвался и тлеющую материю благополучно затоптали все участники группы, кроме Шершня, который вошёл в раж и мог хуярить по барабанам без оставноки, даже провалившись в седьмой круг ада. Зрители писали кипятком от такого забойного действа. Зал набился под завязку, прошёл слух, что Corner будет жечь и Corner жёг в прямом смысле этого слова.

Седых вспомнил. Когда он шёл на концерт с гитарой за плечами он увидел чёрную машину, в ней сидели крепыши в чёрных очках. Они видели его, он видел их. Они знали, что он знает. Он знал, что они знают, что он знает. И тут Пете вожжа попала под хвост. Он вышел к микрофону и сказал:

– Всем привет! (рев зала) Уже напились в буфете? (разрозненные крики, означающие «Да»). Дальше будет круче! (рев проверяет стропила на прочность, но их проектировал человек, знающий сопромат на пять) Вы знаете, что мы не играем каверы на концертах. Только на корпоративах и за большие деньги… (волна смеха прошла – сначала засмеялись те, кто понял шутку, а потом те, до кого дошло или те, кто не хотел показать, что он дурнее окружающих) Но сегодня мы исполним песню Владимира Семёновича Высоцкого «Охота на волков».

В зале запалили зажигалки, некоторые женщины плакали. В Приозёрске нет музыкальных критиков, которые бы посещали рок-концерты. Но по чесноку, в этот раз Седых спел так, что был бы в зале автор… они бы выпили коньяка! За кулисами только один несовершеннолетний поклонник рок-бандитов Митя знал, благодаря кому группа Corner чисто исполнила «Охоту на волков» без единой репетиции. Его грудь надувалась от осознания собственной важности, но к чести Мити он никому – никому! – не проговорился.