Леонид Каганов - Калибр имеет значение?

– Ольга Константиновна про это как раз и сказала. Насчет того, чего сейчас они делают и чего не делают, – вздохнул Артем. – Ладно, может, и правда обойдется. Что уж теперь…

Она позвонила на рассвете, в самое сонное время. Артем даже сперва не понял, о чем она говорит.

Ключи под ковриком. Поливать цветы. У Грачевых тоже, если не сложно.

Потом он опомнился. Заорал в трубку:

– Ольга Константиновна, что случилось?!

А она сказала только:

– Прости меня, Темочка.

И отключилась.

Артем метнулся к окну.

Потом растолкал Мелкого. Пока тот мычал спросонья и тер глаза, распаковал винтовку.

– Вау! – восторженно сказал Мелкий, уставившись на оружие.

– Дверь закрой, – велел ему Артем. – И не пускай мать, понял?

– Это чего, опять зомби? – понимающе предположил Мелкий.

– Они, – согласился Артем и рванул на балкон.

– Ва-ау, – завистливо протянул Мелкий, провожая его взглядом, и послушно потащился закрывать дверь.

Ольгу Константиновну как раз выводили из подъезда.

Артем уложил винтовку на перила. Сердце колотилось, руки подрагивали. Он прикрыл глаза, поводил немного стволом в разные стороны, ловя равновесие и успокаивая дыхание, как учил Борис Семенович. И вдруг вспомнил, как пахла земляничным мылом жесткая кофта, теплые руки гладили по голове, а голос шептал успокаивающе: «Все пройдет. Все будет хорошо». «Так и будет», – ответил он ей теперь. И когда открыл глаза, уже был совершенно спокоен.

«Я убиваю не оружием, я убиваю сердцем», – сказал он и поймал в прицел первую цель.

Андрей Романович гневался так, что в первые минуты планерки Женя даже опасался, как бы шеф не сорвался. Лицо его покраснело, пальцы левой руки вцепились в какую-то очередную канцелярскую погремушку – подарок от партнеров на стол руководителю. Подставка для ручек, которыми давно уже никто не пользуется. Правая ладонь регулярно пыталась ослабить галстук, но справиться с новомодным самозатягивающимся узлом – не так и просто. Андрей Романович терзал его как подушку для релакса, бросал дело на полпути и опускал пухлую ручищу на матовую поверхность стола.

Аккуратно опускал, а ведь явно хотел вмазать со всей дури.

– …Показатели работы отдела в целом удовлетворительные. Очень вам за это благодарен. Но если мы собираемся сохранить наше конкурентное преимущество – этого недостаточно. Рынок сейчас крайне неустойчив, пока мейджоров лихорадит, мы можем расширить свое участие. Для чего нужна, извините за прямоту, творческая, креативная работа, а не простое выполнение профессиональных обязанностей!

Тут он все-таки не выдержал и рванул галстук так, что затрещала ткань. Женя на всякий случай повел плечами – и тяжесть под мышкой сразу отозвалась: я здесь. Уф, не забыл!

– …Поэтому я очень сильно НАДЕЮСЬ, – последнее слово шеф выделил голосом, – что вы все приложите максимум усилий. Руководителей групп прошу обеспечить необходимый контроль. Только не нужно забрасывать меня отчетами! Пожалуйста, старайтесь работать сами. Мне нужны не показатели, а результаты!

Он очень старался сохранять вежливость. Матерый руководящий волк, не придерешься.

Никто ведь не забыл прихватить в переговорную защитника. Мужчины прятали под пиджаками, а девушки и дамы традиционно – в сумочках. Даже бухгалтер, жухлая мегера Вострякова, притащила старомодный клатч и демонстративно бухнула его на стол перед собой.

Но Романыч ни разу не сбился. Извинялся где нужно, тщательно подбирал слова.

Формально – повода нет.

А то вот был случай, недавно по всем новостным лентам гремело: чиновник один в Алтайском крае вызвал подчиненных на ковер и – давай распекать. Как привык, с крикам, с матом. То ли в анабиозе пролежал последний год, то ли посчитал, что в их медвежий угол новомодные столичные штучки еще не добрались.

Ну и получил… в упор. Сразу от трех подчиненных.

Был бы один, может, еще и оклемался бы. Но два попадания из трех оказались смертельными. Как в протоколах пишут: «несовместимые с жизнью».

Конечно, в последнее время таких сообщений стало сильно поменьше, вот СМИ и раструбили на всю страну. Народ попривык к новым реалиям, научился следить за словами и контролировать эмоции.

Ведь виновного, конечно, за превышение посадят или за неоправданную агрессию, да только тебе уже все равно будет. Мертвому-то.

В магазине, на заправке… даже в транспорте – все такими вежливыми стали, ужас. «Пожалуйста, подвиньтесь, мне надо выйти!», «Будьте добры уступить место, я занимал». Только что «сударями» и «сударынями» друг друга не зовут. Вообще никак не зовут. Потому что «гражданин!» или там «мужчина!» – могут посчитать за оскорбление. А «женщина» – вообще беда. Домогательство со всеми вытекающими.