Михаил Зуев - Канун

Андрей машинально открыл кухонный шкаф и потянулся за пакетом кошачьего корма. И только уже на полпути руки с пакетом обратно вспомнил, что еще вчера отвез Матвея к матери. Вообще-то Андрей любил собак. Но позволить себе собаку не мог. Какой пес выдержит взаперти суточные отлучки хозяина, командировки, суету и катавасию рабочего процесса по ночам да дым коромыслом и столбом? А вот котам на это глубоко начхать. Вначале, когда Андрей только присмотрел на «птичке» серого пушистого маленького сибирца, звали его Барсик. Или Мурзик – Андрей уже точно не помнил. Еще какое-то сложносоставное имя было в родословной записано, но оно уж точно оказалось невыговариваемым. Котенок рос хитрым, сообразительным и подвижным. Когда хозяин начинал что-нибудь есть – причем неважно, совпадала ли еда с кошачьим рационом или нет, – маленький изверг всегда запрыгивал на стол, садился в полуметре от Андрея и заглядывал в рот. Поэтому всякие барсики-мурзики были быстро забыты, а подрастающий кот по праву стал именоваться Сборщиком Податей Левием Матвеем. Первые три составные части имени из-за длинноты тоже вскорости отпали, а Матвей – остался. Животным Матвей был своенравным, весь в хозяина, никак не иначе. На «кис-кис» и «Мотю» только презрительно щурился, ожидая, когда же, наконец, к нему обратятся по всей строгости и должности формы.

Матвей легко переживал двух-трехдневные отлучки Андрея, когда тому приходилось ехать в очередной дом творчества на коллективную сессию – просто мама заходила раз в день, давала корма и чистила лоток. Однажды Матвей прожил без Андрея в пустой квартире вообще почти две недели. Когда Андрей вернулся с отвратного выездного проекта, злой и уставший, Матвей встретил его, сидя на домашней барной стойке в позе сфинкса, повернутого к Андрею задницей. Попытки Андрея поменять свое положение в пространстве так, чтобы можно было поговорить с головным концом кошачьей тушки, ни к чему не приводили – кот, как стрелка компаса, отворачивался от Андрея, юстируясь к носу хозяина толстой пушистой жопой. Только где-то через час Матвей наконец-то сменил гнев на милость и взял из рук хозяина кусочек вареного мяса.

Ключей от «кадиллака-эскалейда» на привычном месте тоже не было. Сразу после процедуры передачи кота матери машина уснула в теплом многоэтажном гараже. На ее довольных, в кои-то веки отмытых и навощенных отполированных боках читалось: «сами возитесь в вашей собянинской грязи и дерьме, а у меня – отпуск!», так что в офис вчера Андрей заезжал уже на метро. Уложенная также еще вчерашним утром нехитрая поклажа – два небольших, но очень стильных чемодана, один из которых одежный, а второй так называемый «технический», – обрадовала Андрея: сегодня собирать уже ничего не надо, не надо лазить по шкафам в поисках шмоток, белья, парфюма и прочих мелочей, рискуя что-нибудь обязательно забыть. Андрей с детства ненавидел суету и предпочитал все делать заранее. Лучше чуть-чуть потом подождать, чем с вываленным на плечо языком в идиотской спешке догонять. Вот и такси он вызвал еще вечером.

Андрей потянулся к вешалке за курткой-аляской, но понял, что там, куда он едет, она ему совсем не пригодится. Сдвинул створку зеркального платяного шкафа-купе рядом с входной дверью и достал джинсовую куртку с теплой отстегивающейся подкладкой. Присел в кресло – «на дорожку», окинул свою дизайновую минималистскую холостяцкую берлогу прощальным взглядом, приподнял чемоданы и шагнул за порог. «Из гавани домашнего уюта в наполненный ветром океан дальних странствий» – выпрыгнула из котла креативного варева в сознание неуклюжая пошлая отштампованная фраза. Андрея улыбнуло.

Кургузая желтая, по крышу в мокрой дорожной грязи машина ждала Андрея у подъезда «дома на ногах».

– Доброе утро! Пожалуйста, Шереметьево, терминал «E»!

Молодой приветливый широколицый водитель среднеазиатской внешности погрузил чемоданы в багажник, хлопнул дверью, потыкал пальцами в планшет-навигатор и плавно тронул свое ушатанное такси, миллиметражом выезжая из заставленного автомобилями по самое некуда непропорционально маленького дворика под домом-гигантом на огромных бетонных ногах в три этажа высотой – направо, на Беговую аллею, чтобы вскоре влиться в поток по Беговой улице в сторону тоннельной развязки с Ленинградским проспектом.