Андрей Столяров: Темные небеса [litres]

Наконец кладбище автомобилей заканчивается. Мы выбираемся на поляну, отделенную от проселка рядом невысоких, но плотных и раскидистых елей. Я осторожно опускаю Машеньку в пружинистый мох, кладу ей пальцы на лоб, хотя этого можно было бы и не делать, прикрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться. Экстрасенсорный контакт рождается с удивительной легкостью, и я через мгновение осознаю, что, слава богу, Машенька в полном порядке, ничего страшного, она просто спит, и ее сон, кстати целебный, мелеет сейчас как ручей, пересыхающий от жары. Уже проступает сквозь воду светлеющее дно яви.

– Все нормально, она скоро очнется, – говорю я в ответ на тревожный взгляд Павлика. Он сразу же помогает Лизетте тоже усесться на мох и приваливает ее к толстой, корявой березе, уже тлеющей желтизной. Лизетта пока еще дышит тяжеловато. Тем не менее я добавляю, тщательно подбирая слова: – Знаете что, ребята, я вас очень прошу: никогда никому не рассказывайте о том, что вы видели. Ну – как я отключил этих парней. Вряд ли вас будут об этом расспрашивать, но все-таки если будут, то постарайтесь придерживаться такой версии: вы мало что можете вспомнить. Была драка, на вас напали, вы отбивались, была сумятица, потом все они вдруг побежали к Куполу… Примерно вот так…

– Я понял, – серьезно кивает Павлик.

И я по глазам его вижу, что он действительно понял.

– Лиза?

– Да-да, я поняла…

Ну – будем надеяться.

– А теперь нам надо выбираться отсюда.

Сказать это намного легче, чем сделать. Ближайшие к нам машины стоят на ободах, шины у них спущены и продавлены, радиаторы уткнулись в тот же белесый мох. А если среди них и найдется одна, годная к передвижению, то как ее завести и, главное, – протащить через разномастный металлолом. Идти же пешком Лизетта явно не может. Да и мне тоже Машеньку не донести.

– Может быть, носилки сделаем? – предлагает Павлик. – Вы не думайте… Я вполне – ничего… Потащу…

Я поднимаю ладонь:

– Тихо!..

Становится слышен рык приближающегося мотора.

– Ложись!..

Мы дружно растягиваемся во мху. На проселок за елями выползает джип с затененными стеклами, останавливается, из него выбираются трое парней в пятнистых военных комбинезонах. И еще один, за рулем, свесив ноги наружу, остается внутри.

Ему говорят:

– Ты тут поглядывай!

– Бачура!.. Будь спок!

Насколько я понимаю, это «чистильщики», попросту мародеры: обдирают брошенные машины, забирают, что поценней, иногда вытаскивают, угоняют их целиком, ну и попутно грабят всех тех, у кого есть, что отнять. Здесь они, чувствуется, не в первый раз, потому что бодро углубляются в проходы между автомобилями. Веревки с одеждой, мешающие им идти, они лихо рубят ножами. Парень, оставшийся сторожить, между тем вылезает из джипа, неторопливо закуривает и потягивается с наслаждением, как после долгого сна.

Он стоит к нам спиной.

Павлик вопросительно поглядывает на меня.

Я шепчу:

– Минуты три подождем…

А затем чуть прикрываю глаза и пытаюсь вызвать то состояние, которое вспыхнуло у меня час назад. Мне это опять-таки удается легко. Незримо вытягивается вверх и вперед темный язык, широкий, чуть пенистый, как волна цунами, заворачивающаяся над берегом. Она несколько ниже и тоньше, чем в прошлый раз, но все-таки быстро достигает верхушек деревьев. Я хорошо ощущаю ее ментальную тяжесть, и в тот миг, когда волна зависает над парнем, обрушиваю всю ее плотную массу вниз.

Парень мягко, будто тряпичный, сминается, падает на колени и утыкается лицом в мох.

– Пошли!

Я подхватываю Машеньку на руки и, прикрывая лицо от иголок, тащу ее через ельник, к джипу. Павлик, в свою очередь, помогает подняться Лизетте. Машенька очень не вовремя вдруг приходит в сознание, приоткрывает глаза и невнятно что-то бормочет. Я – также невнятно – успокаиваю ее: «Сейчас… сейчас…» Ключ от машины, как и ожидалось, торчит в замке. Я разворачиваюсь рывками, по ходу дела осваивая управление (водить джип мне раньше не доводилось), и направляю его по проселку.

Джип переваливается на промоинах.

Машенька широко распахивает глаза:

– Мама!.. Я к маме хочу!..

Лизетта перетаскивает ее к себе на колени:

– Мы к твоей маме едем, Машенька, едем… Раньше мы с тобой ножками шли, ты помнишь? А теперь едем, так будет быстрее.

– Это ты, Лиза?

– Я, Машенька, я… Как ты себя чувствуешь?

– Ну… вроде бы… хорошо.

– Голова не кружится, не тошнит?

– Вроде бы – ничего…

– Тогда просто сиди. Или лучше поспи. Закрой глаза. Откроешь – а мы уже и приехали…