Урсула Ле Гуин - Дочь Одрена

Легкий утренний ветерок дул с земли на восток. Хватая ртом воздух и дрожа, молодой человек полз по дороге перед домом. Сестра его стояла и смотрела в пустынный, светлеющий простор над морем. Колдун кучей окровавленных тряпок лежал напротив входа в дом. Из дверного проёма и из окон поглядывали чьи-то лица.

Бросив кинжал, Травинка сказала брату:

— Теперь он твой. Это всё теперь принадлежит тебе.

Он посмотрел на неё снизу вверх, весь бледный, с дрожащими губами.

— Ты куда, Лилия?

— Домой.

Минуя сады поместья, через окрестные поля и пастбища она направилась на ферму Лавра. Когда она добралась до неё, солнце уже целиком всползло на небо. Никого не было видно. Она вошла в дом. Фермер, его дочь и Хови сидели там, молчаливые, замершие в ожидании.

— Всё закончилось. Завершилось. — сказала она.

Они не решались спрашивать. Наконец, Клеверок прошептала:

— А колдун?

— Умер. И моя мать тоже. Бедняжка.

Дальше расспрашивать не стали.

— И камня тоже больше нет. — Она глубоко вздохнула. — Мой брат обрел своё наследство.

Без слов, только лишь взглядом, Хови спросил, может ли он теперь уходить. Она кивнула.

— Клеверок, ты выпустила цыплят?

Девочка выскользнула из дома следом за Хови.

Фермер стоял возле стола, опустив руки.

— Итак, теперь ты вернёшься туда? — спросил он наконец своим глубоким, тихим голосом.

— Туда? Зачем? — Она пересекла комнату и вошла в кухню. Там набрала в миску воды и стала мыть руки. — С чего это я брошу вас, тебя и Клеверок?

Он ничего не ответил.

Вернувшись в комнату, она вытерла руки куском сукна и подошла к нему вплотную.

— Лавр, ты принял меня в свой дом и женился на мне. Ты был добр ко мне, а я была добра к тебе. Всё остальное совсем не важно.

Но он всё ещё сомневался.

— Я теперь свободна. — сказала она.

— Свободна и бедна.

Она взяла его ладонь, с натруженными, большими пальцами, поцеловала её и легонько оттолкнула.

— Иди, трудись. Теперь мой брат здесь хозяин, и да будет он добрее предыдущего. А я принесу тебе завтрак на Нижний Луг.