Филипп Маркелов - ИС, или Идеальная система (Книга третья) (СИ)

(Социально-фантастический русско-американский роман)

Книга третья

Тетрадь вторая

Чему быть — того не миновать.

(Русская пословица)

Я перевел дух, огляделся. Я был вдохновителем, руководителем и главным исполнителем побега. Это было моей идеей — обратиться к русским за помощью. Свои ребята сидели тихо, они верили в Филиппа Маркелова, то есть в меня. Даже китаец Ю. Даже бабка. А русские с сомнением переглядывались между собой.

— И что ваша группа хочет осмотреть в России? — спросил белобрысый парень, разглядывая при этом кроссовки 46-го размера, принадлежащие Расти, и ни к кому конкретно не обращаясь.

— Мы хотим увидеть все! — твердо заявил я. — И пять дней нам на это никак не хватит.

Белобрысый взглянул на рыжего, рыжий на темно-русого, темно-русый на рыжего, а потом на белобрысого…

— Да че вы, ребята! — внезапно загремел голос Расти. — Мы хотим смыться из этой … Америки! Мы же русские на самом деле!

Тогда белобрысый встал, распрямив плечи и спину, и со смутно знакомым мне на уровне подсознания пафосом произнес:

— Мы вас ждали!

Тут разом заговорили все русские:

— Это шанс!

— Надо помочь!

— Вот так совпадение!

— Молодцы, ребята!

— Ура!

Белобрысый, то есть Шурик, разъяснил нам план. Их компания, состоящая из Шурика, Сереги, Петьки, Ивана и китайского студента Джианю, решила помочь американскому народу сбросить государственные оковы. План был чрезвычайно секретный, поэтому взрослых в него не посвящали. Ребята собирались рвануть в США, внедриться там в качестве местного населения и проводить среди американцев разъяснительную работу. План был очень легкий, и не нужно было изобретать велосипед — все методы борьбы уже сто лет назад разработаны революционерами двадцатого века.

— Название мы придумали, — продолжал Шурик. — Зовите нас «эвольмиры» — от «эволюция во всем мире». Нам нужен был предлог, под которым можно проникнуть на территорию США. И тут появились вы! Мы рванем в Америку вместо вас, а вы, как и хотели, сможете остаться в России!

Затем Шурик провел с нашей группой инструктаж. Он сказал:

— Запомните: в нашей стране есть запрет, — он обвел нас внимательным серьезным взглядом. — Запрещено слово «партия».

И надолго замолчал. Расти не выдержал первым:

— А еще?

— Что еще?

— Еще — какие запреты?

— Это все, — твердо произнес Шурик. — Все остальное может запретить себе только сам человек. Это общечеловеческий закон, древний как совесть.

— Если ты человек, то знаешь, как поступать, — добавил рыжий Серега. — Сам подумай, что бы ты запретил делать сам себе.

— Бывают еще своевременные запреты, — вмешался Петька.

— Может быть, временные? — попытался возразить я, не в состоянии смириться с такой свободой в исторически закованной в кандалы стране.

— Да нет, именно — своевременные, — пояснил Петька. — Ну, например, если гололед, своевременным является запрет на шпильки. А то девчонки из-за красоты теряют чувство самосохранения. Из-за того, что они носят сапоги на тонких высоких каблуках, еще пять лет назад в декабре количество переломов было в одиннадцать с половиной раз больше, чем в декабре прошлого года, например.

— А если какая-нибудь все-таки выйдет на шпильках?

— Для нее вызывают наряд.

— Что за наряд?

— Это добровольцы, которые отбирают у нарушительницы опаснокрасивые сапоги до окончания своевременного запрета, то есть пока лед на дорогах не растает, а взамен выдают ей своевременные уги.

Первой очнулась бабка — она отложила в сторону журнал с женским лицом на обложке и быстро вышла из комнаты. Расти долго смотрел на закрывшуюся за ней дверь, а затем произнес:

— Я бы запретил себе бить по лицу.

— Почему? — сразу же спросил Пит, наш боксер.

— Потому что это унижает человека, — медленно и со вкусом растягивал слова Расти. — Представь себя с расквашенной мордой — разве не чувствуешь себя… раздавленным червяком?

— Чувствую, — вздохнул Пит.

— А человек — это не червяк? — продолжал рассуждать Расти.

— Не-е-ет.

— Ну. Вот, — закончил Расти.

Все помолчали. Потом Расти снова подал голос:

— Я бы запретил себе бить ниже пояса.

Пит хотел что-то спросить, но передумал. Однако Расти не нужны были вопросы, он продолжал, обращаясь к Питу:

— Помнишь это ощущение?

Пит быстро закивал:

— Это хуже, чем червяк.