Дарья Кандалинцева - Кого не видят глаза [litres]

Однако Даф знала, что покой этот мнимый. С тех пор как они вернулись из Нараки, Лир держал руку Дафны так крепко, что их переплетенные пальцы немели. На лице Лира застыла маска глубокой, печальной задумчивости, он смотрел в пустоту. О чем он думал? О неожиданной победе над Хорауном? Об ужасной смерти Нагала?

Никто не разговаривал и не обсуждал произошедшее, все молча делили душевную боль. Молчание колко витало в воздухе над всеми.

Стряхнув с себя гнетущие мысли, Даф подняла глаза. Никк с Аней шептались рядом. Точнее, даже не шептались, а просто смотрели друг на друга, изредка обмениваясь короткими фразами.

«Почему после встречи с Мантром они ведут себя так странно? – начала рассуждать Даф. – На обратном пути из Альмана не проронили ни слова, а в ответ на все мои расспросы только безмолвно переглядывались. Что такого мог поведать им предсказатель? Да и был ли он вообще, если мы провели в той пещере не больше минуты?»

Прямо на полу в углу комнаты сидел Тейн, подтянув колени к груди и опустив голову. Разобраться с его чувствами было куда проще. Даф не видела лица фомора, зато не могла не заметить его то и дело подрагивающие плечи. Если он не плакал, то лишь потому, что всеми силами сдерживал чувства внутри.

«Фоморы тоже умеют любить, – мелькнуло у Дафны в голове. Резко и неожиданно, будто кто-то нарочно подкинул ей эти слова. – Последний негодяй может однажды оказаться главным героем. А есть ли вообще разница между ними?..»

Даф снова взглянула на свою ладонь в руке Лира. Фоморы и даитьяне, друзья и враги – все вместе, все равны. У каждого есть цель, есть оправдание этой цели. То, что на первый взгляд кажется ложью и предательством, при внимательном рассмотрении оборачивается любовью и надеждой.

Отзываясь на размышления Дафны, легкий ветерок тянулся из приоткрытого окна. Солнце уже исчезло за горизонтом, погрузив даитьянскую страну в глубокую полярную ночь. Снаружи темно, и только искусственный свет в доме раскрашивает мир.

С полсотни цветов, которыми была заставлена комната, трепетали и наполняли все вокруг приторно-сладковатым ароматом. Лиловые, небесно-голубые, золотисто-белые бутоны… Даф чувствовала себя в зимнем саду. Потерянной, но не одинокой.

– Как тебе родная Сутала? – шепотом спросила она у Лира.

Не сводя задумчивых глаз с пустоты, тот улыбнулся.

– Чересчур пестрая.

– Да, для меня теперь, кажется, тоже. И напоминает о… – «Рилл», – хотела сказать Даф, но осеклась, поймав на себе тяжелый взгляд Теллериндис.

Сестра Амариллис, облокотившись плечом о дверной косяк, с недоверием изучала собравшихся в ее доме гостей и теребила локон, на котором нервно заплетала, и расплетала, и вновь заплетала тонкую косичку.

– Что вы собираетесь делать? – деловым тоном поинтересовалась Телл. – Учтите, что бы вы мне тут ни рассказывали, я никогда не прощу всем вам того, что случилось с моей сестрой.

Она так выразительно посмотрела на Лира, что Дафне на мгновение почудилось: Телл сейчас забудет о своей прическе и кинется душить фоморов голыми руками. Одного за другим, а затем дойдет очередь и до даитьян.

– Хораун был виноват в этом, Телл, – поспешно ответила Даф, придвинувшись ближе к Лиру. – И он заплатил за смерть смертью.

Телл презрительно дернула подбородком.

– И я должна в это верить? Помнится, неделю назад ты сама мечтала раскромсать Хэллхейта на кусочки.

– И была не права.

– Ничего не изменилось, Дафна.

– Все изменилось!

– То есть теперь мне вам еще спасибо сказать за то, что вы превратили мой дом в убежище для преступников? – Теллериндис бросила взгляд через плечо. Из кухни доносился приглушенный голос Ирнея. – И за то, что ваш двухметровый обалдуй скармливает рыжеволосой фоморке мои продукты?

– Чарна едва пережила издевательства Хорауна. – Лир сердито уставился на Телл исподлобья. – Нагал погиб, а тебя…

– Да лучше б мы все погибли! – воскликнул Тейн, вдруг подскочив на ноги.

Точно раненый волк, он пробежал глазами по сидящим в комнате, втянул носом воздух, собираясь выкрикнуть что-то еще, но потом лишь сжал в кулаки руки и вихрем пронесся к выходу.

– А тебя беспокоят продукты, – со вздохом подытожил Лир, когда дверь хлопнула за спиной Тейна. Висевший на стене колокольчик, грустно звякнув, упал на вязаный коврик у порога.

– Нет, меня беспокоит, – Теллериндис откинула волосы, отчего браслеты на ее руке зазвенели, и подошла к Лиру, – что старейшины через считаные часы собираются идти войной на Патил, а значит, сотни моих знакомых и друзей неизбежно погибнут. И ты, фальшивый Элеутерей, – единственный способ это предотвратить.