Карен Уокер - Спящие [litres]

Но вот по гравию шуршат шины, слышится знакомое дребезжание сломанной выхлопной трубы.

Сара выскакивает на порог. Столько раз несчастье могло постучать в дверь и столько раз обходило их стороной.

– Мы проголодались, – докладывает Сара, старательно скрывая радость при виде отца. В его бороде серебрится седина. Синяя форменная рубашка износилась. – Поэтому я приготовила сэндвичи.

Отец хлопает дверцей пикапа.

– Еще мы покормили котят. – Сара босиком встает на ощетинившееся занозами крыльцо.

– Стой на месте! – командует отец.

Она покорно замирает. Да, отец иногда злится, но обычно на то имеются веские причины.

Сара ждет объяснений, однако отец молчит. Вместо того чтобы зайти в дом, он бежит на задний двор, под подошвами рабочих сапог хрустит гравий, сумерки оглашаются громким топотом.

Отец распутывает садовый шланг, поворачивает вентиль.

Сара распахивает заднюю дверь:

– Папа, в чем дело?

Шланг с хлюпаньем волочится по грязи.

– Принеси мне мыло. И полотенце. – Отец лихорадочно расстегивает рубашку. – Живо!

Сара ощущает стремительный выброс адреналина. На дне ванны валяется малюсенький обмылок. Полотенце обнаруживается на сушилке, где семейство хранит чистые вещи, не утруждаясь раскладывать их по ящикам.

– Чем он там занимается? – спрашивает Либби. У нее на ладони свернулся клубочком крохотный котенок, его ротик широко открыт, острые зубки оскалены. Только тренированным ухом можно уловить тоненький писк.

– Понятия не имею, – отвечает Сара. – Не имею ни малейшего понятия.

Она сбегает вниз и вглядывается в окно. Москитная сетка и тусклый свет блокируют обзор, вдобавок отец забился в самый дальний угол двора, за грядки картофеля и кабачков. Однако Сара продолжает напрягать зрение и не верит своим глазам: отец стоит практически голый, в одних боксерских трусах, и поливает себя из шланга.

Под струей воды грудь кажется впалой, борода прилипла к подбородку. Остальная одежда валяется в грязи, как белье, упавшее с веревки.

Новые соседи ужинают на ярко освещенной кухне, на столе мерцают бокалы с вином, женщина качает ребенка. Саре хочется крикнуть: «Папа, они же тебя увидят! Там женщина!», но крик застревает в горле.

– Подай мыло, – просит отец. Даже сквозь стрекот сверчков слышно, как он дрожит в темноте. По грядкам носятся светлячки. – Только не подходи близко, – предупреждает он. – Просто брось его мне.

Белый обмылок молнией мелькает в свете соседского фонаря. Женщина смотрит в их сторону.

– А теперь быстро в дом! – командует отец.

Он яростно трет мылом лицо, плечи, ноги и руки – руки особенно. Сара уже привыкла к причудам отца, но сейчас на нее волной накатывает новый страх. А вдруг он совершил преступление и теперь заметает следы?

Рядом скрипит половица – Либби в носочках спешит к сестре.

– Какого черта? – спрашивает она.

Сара безумно счастлива, что Либби рядом. Младшая сестренка с карими глазами, звонким голосом, пятнистыми сережками в ушах, которые та носит не снимая, – «божьи коровки» якобы принадлежали маме, но наверняка никто не знает. Даже запах хвороста в дыхании Либби лишний раз напоминает о ее близости.

Сестры долго стоят бок о бок, молча наблюдая за отцом, как раньше наблюдали за умывающимися енотами: так забавно следить за движениями их крохотных лапок.

Либби упорно допытывается, чем занят отец. Сара упорно качает головой. Многие считают их чуть ли не близняшками – мама родила их с разницей меньше года и умерла, когда девочкам даже не исполнилось четырех.

Вскоре отец выключает воду, поднимает с земли полотенце. Напоследок он швыряет всю одежду в мусорный бак. Отец, не выбрасывающий ничего и никогда, оставляет в баке отличный кожаный ремень, по-прежнему продетый в петлицы джинсов.

Поначалу отец молчит.

– Мне надо подумать. – Он воздевает руку, словно в попытке усмирить толпу. Ссутулившись, садится за кухонный стол, полотенце повязано на талии. Вода с бороды капает на линолеум, ей вторят подтекающие краны: все коммуникации обветшали, особняк нуждается в починке. – Дайте мне минутку поразмыслить. – Отец выпроваживает дочерей из кухни.

Либби поднимается наверх, к котятам, Сара перебирается в соседнюю комнату, поближе к отцу, и замирает в ожидании новостей.

Успокаивает телевизор. Успокаивают не программы, а голоса, люди и осознание, что не одна она смотрит «Колесо фортуны» – вместе с ней к экрану припали тысячи человек. Сара ощущает их присутствие, уповает на него – вдруг в случае беды сработает обратная связь и многочисленные зрители придут ей на помощь.