Бен Элтон - Кризис самоопределения [litres]

– Зачем?

– Не задавай этот вопрос, мам. Каждый раз, когда мы об этом заговариваем, я прошу тебя не задавать этот вопрос. Не я дала название компании, в которой работаю, и не я отвечаю за то, что это название – адски натянутая метафора сэндвича, которая никуда не годится ни на каком уровне. Ну как, ты помолчишь и дослушаешь уже наконец?

– Ладно. Ладно.

– Итак, вот у тебя два куска хлеба. Задача и ее решение. Задача – верхний кусок хлеба – продать твой продукт. Решение – нижний кусок хлеба – найти людей, которые хотят его купить. Мы делаем это для них – благодаря нашим слоям в промежутке.

– Говядине, сыру и соленым огурчикам.

– Именно. Алгоритмы, которые пишу гениальная я. Например, клиент приходит к нам и говорит: “Я печатаю бумажные словари”.

– Не понимаю, какое отношение это имеет к сэндвичам.

– Это потому что я тебе еще не объяснила.

– Ну так давай уже.

Малика глубоко вдохнула.

– Сообщество людей, пользующихся бумажными словарями, – рынок маленький и своеобразный. Нашему клиенту реклама в газетах не по карману, да и газет в наше время все равно никто не читает.

– Мы с папой читаем.

– Помимо вас с папой. Да и если б читали, бюджет на маркетинг у нашего заказчика уйдет на то, чтобы достучаться до миллионов читателей, 99,99 процента которых никогда в жизни уже не станут покупать бумажную версию словаря, потому что любое слово можно посмотреть в телефоне. Невероятно неэффективный метод коммуникации, короче, – думаю, ты с этим согласишься.

– Виден ли уже конец этой истории, дорогая моя?

– Да, виден! Помолчи и дослушай!

– Не надо грубить. Я все еще тебе мать, при всей твоей громадной зарплате.

Малика отхлебнула капучино.

– Нашему клиенту нужно отыскать ту малую группу населения, которая все еще пользуется бумажной справочной литературой, или – что самое главное, потому что, скажем прямо, большинство тех, кому нравится пользоваться словарем, уже его себе завели, – кого можно убедить обновить версию, которая у них есть и, как им казалось , их вполне удовлетворяет. “Сэндвич-коммуникации” могут это устроить. Наши поисковые движки начинают с того, что беспрестанно просеивают социальные сети и собирают личные данные.

– В смысле – шпионят?

– Не шпионят, мама. Это просто цифровой эквивалент наблюдения за людьми.

– Ой, брось, милая.

– Да так и есть. Вот как мы сейчас сидим и наблюдаем за обедающими. Собираем данные о них и используем эти данные, чтобы составить мнение о характерах этих людей. Этим я и занимаюсь в сети.

– Разница в том, что мы смотрим на какую-нибудь парочку и говорим: “О-о, у этих романчик” или “Ты глянь, что она заказала, – я б ни за что не стала вегетарианкой”, но не используем эту информацию, чтобы заваливать таких людей рекламой парной психотерапии или вегетарианских поваренных книг.

Малика начала раздражаться. Ее мама была из поколения, где таким женщинам, как она, не вредило изображать некоторую прелестную бестолковость, чтобы их мужья чувствовали себя умными. Однако Насрин Раджпут была не на шутку проницательной. И это действительно чуточку раздражало. А умной полагалось быть Малике.

– Ты хочешь, чтобы я объяснила тебе название компании, в которой работаю, или нет? – спросила она.

– Сомневаюсь, что у тебя получится.

Малика допила кофе. Понадобится еще один.

– Ладно. Возьмем человека, которому нужно найти клиентов для своих книг.

– Для бумажных словарей. Так.

– Ну и вот, чтобы найти ему покупателей, мы собираем случайные данные и анализируем их, сравниваем и сопоставляем миллиарды постов, лайков и поисковых запросов онлайн. Задав правильные вопросы на вершине сэндвича, мы способны определить тех, кто – внизу сэндвича – входит в сообщество людей, покупающих бумажные словари. Они никогда не ищут себе новый словарь, потому что их вполне устраивает тот, который у них уже есть, но по остальным их предпочтениям – например, по их поискам других ретропродуктов, таких как виниловые пластинки, или по их отказу искать обновления текстовых программ – мои алгоритмы способны отыскать вероятных пользователей бумажных словарей, и мой клиент сможет заваливать этих конкретных людей рекламой новеньких словарей.

Тут как раз принесли еду.

– А! – сказала мама Малики. – Настоящие сэндвичи. Мило.

– Но в основном мы занимаемся политическими выборками, – продолжала Малика. – Если ведешь политическую кампанию, бюджет хочется тратить так, чтобы доносить свои идеи до той части населения, которая будет к ним наиболее восприимчива. Не тем, кто и так собирается за тебя голосовать, и уж точно не тем, кто ни в какую голосовать за тебя не станет. Интересны те, кого можно уговорить за тебя голосовать. Вот, допустим, иммиграция, судя по всему, – центральная тема любых выборов, где угодно, так?