Андрей Буторин - Свобьи выборы [СИ]

— А если я посмотрю? — спросил вдруг я. — Ведь я-то под ваши законы не подпадаю.

— Ни в коем случае, — строго сказал председатель. — Иностранцы, а уж инопланетяне и подавно, на избирательные участки во время выборов вообще не допускаются.

— Это кто инопланетянин? — хотел было обидеться я, но быстро одумался, и чтобы прекратить потерявший смысл спор, протянул Биву руку: — Ну, что ж, буду разбираться дальше. Как только что — сразу поставлю вас в известность. Приятно было познакомиться.

Председатель отчего-то вздрогнул, попятился и потащил руку за спину. Но поскольку она была у него длинная, а я молод и проворен, перехватить я ее все же успел. И со всем полагающимся моменту чувством пожал. И тут же заорал. Завопил! Заблажил! Мою руку словно охватило пламя, словно я сунул ее в чан с кипящим маслом, словно с нее раскаленными щипцами сдернули кожу!..

Я продолжал вопить, тряся красной, с мгновенно вздувающимися волдырями ладонью, а Бив прыгал вокруг, тоже маша руками и заполошно приговаривая:

— Да как же?! Как же вы так? Неужели вы не знали? Неужели вас не предупредили?!..

У меня даже боль на мгновение утихла. Я сразу вспомнил, о чем именно предупреждал меня Котошаров: не жать свобиянам руки! И консул Юра наверняка бубнил мне вчера о том же… Ну, конечно! «Быбобда им буку не бми» — это ведь значит: «Никогда им руку не жми!» Ну какая же я бестолочь! Всегда умудряюсь не учесть самое важное!.. Кстати, о важном… А что если…

Я совсем забыл про боль и про свою несчастную руку.

— Сейчас ведь нет выборов? — сквозь слезы спросил я у председателя.

— Нет, — опешил тот, тревожно глядя на меня. Подумал, видать, что я спятил от боли.

— Значит, мне можно посетить какой-нибудь избирательный участок?

— Думаю, да…

— В таком случае, срочно отведите меня на ближайший!

Моя догадка полностью подтвердилась: «плюсы» и «минусы» на кнопках в кабинках для голосования были полностью стерты! Мало того, сами пластиковые клавиши были настолько разъедены кислотой (или что там выделяла кожа свобиян?), что больше походили на бесформенные огрызки, а кое-где и вовсе отсутствовали. Картина прояснилась полностью: первые восемь раз свобияне жали на «плюсик» за своего избранника… как его?.. Пума, и на «минусики» против Лэша, полностью приведя эти клавиши в негодность. Чтобы не оказаться в тюрьме за бойкотирование голосования, следующие восемь раз им волей-неволей пришлось жать оставшиеся целыми клавиши, то есть «плюсы» напротив имени герцога и «минусы» — напротив Пума. А вот в оставшиеся четыре раз они жали уже наобум, а чаще — вообще не могли найти двух целых клавиш… Но тогда почему…

Я вынырнул из кабинки и бросился к замершему посреди зала Биву.

— Кто последний раз осматривал кабинки?!

— Что значит «осматривал»? — удивился председатель Избиркома.

— Я имею в виду, кто из обслуживающего персонала проверяет готовность кабинок к очередным выборам?

— Зачем?.. — вытаращил глаза Бив.

— Как это зачем?! — ахнул я. — Они что, вечные, по-вашему? Пойдемте, сами посмотрите! — я чуть было не схватил председателя за руку, но в последний момент успел отдернуть свою обожженную ладонь. Впрочем, Бив на сей раз тоже был более проворен, с хрустом в суставах заломив обе свои длинные руки за спину.

— Я не имею права заходить в кабинки! — высокомерно заявил он и вздернул подбородок.

— Это почему же?

— Я не могу даже приближаться к ним. Ведь я никоим образом не должен влиять на исход голосования! А вдруг я втихаря проголосую за кого-то, или сознательно испорчу оборудование, чтобы проголосовало меньшее количество избирателей?

— Но сейчас-то выборов нет! К тому же, оборудование уже испорчено. Еще бы узнать, какой умник не поменял пластик хотя бы на металл, а краску — на ту же гравировку… — последнее я пробормотал уже не для Бива.

— Испорчено?! — подпрыгнул председатель. — Саботаж?!

— Скорее, рас… разгильдяйство. — Буркнул я.

— Наше? — насторожился свобиянин.

— Во всяком случае, не наше с вами, — дипломатично выкрутился я. — Но мне все-таки очень любопытно, почему никто из голосующих не поставил в известность администрацию о неисправностях?

Бив нервно задергался.

— Вообще-то, — выдавил он, — при арестах некоторые пытались оправдываться… Но кто будет слушать преступников?

— Действительно, — сказал я с сарказмом. — Слушать преступников — это же недемократично и даже, я бы сказал, беззаконно.

— Да-да! — закивал председатель, не уловив моей злобной иронии.