Вадим Панов: maNika [litres]

– А может, ты сама откажешься ехать? – осведомилась Абрамс, которой до безумия не хотелось расставаться с красавицей. – Не хочешь сказать маршалам, что плохо себя чувствуешь?

Эрна промолчала, на ее лице не дрогнул ни один мускул.

– Ты меня слышишь? Или ты оказываешь сопротивление?

– Никак нет, – ответила девушка. – Не оказываю сопротивления и не хочу отказываться от поездки.

– Попытка сопротивления и оскорбление, – услужливо произнесла Полански, облизывая тонкие губы. – Все подтвердят, что Феллер на вас напала.

Зуботычина обвела взглядом запуганных заключенных, шумно выдохнула, раздув ноздри, но вспомнила, что расследование трех случаев изнасилования, из-за которого ее отстранили, до сих пор не закрыто, махнула рукой:

– Оставь эту сучку. – И продолжила путь вдоль строя.

Эрна едва слышно выдохнула.

– Повезло, – прошептала стоящая справа мулатка.

– Знаю, – в тон ей ответила Эрна.

– Зуботычина злая после отстранения, сегодня кому-то придется несладко.

О том, какими отвратительными бывают «развлечения» Абрамс и Полански, рассказывали жуткие легенды.

– Почему ее не трогают?

– Раз в неделю Зуботычина устраивает «вечеринки» для важных шишек из управления и службы, на которые отправляет самых красивых заключенных, так что «крыша» у нее очень мощная.

– Понятно.

За те два дня, что Феллер провела в тюрьме Портового управления, она ни с кем не сблизилась, даже с соседкой по камере, которой оказалась такая же, как она, горемыка, подвергнутая карантинному аресту по возвращении из Балканских эмиратов. А вот болтливую мулатку Эрна видела всего пару раз – ловила на себе заинтересованные взгляды и обратила внимание на то, что на сегодняшнем построении девушка постаралась оказаться рядом.

– У меня тоже судья Малик, – прошептала мулатка. – Вместе поедем.

– Замечательно, – отозвалась Феллер, ухитрившись подавить саркастические нотки.

– Меня зовут Карифа Амин.

– Эрна.

Короткие ответы четко показали мулатке, что Феллер не в настроении заводить тесное знакомство, однако сдаваться Карифа не собиралась и едва слышно продолжила:

– Хорошо, что Зуботычина была отстранена, иначе ты могла отсюда не выйти. Ты ей понравилась.

– А тебе? – вдруг спросила Эрна, резко повернувшись к мулатке. Абрамс и Полански отошли довольно далеко, и только поэтому Феллер решилась на столь заметный жест. Потому что хотела увидеть, как среагирует Карифа.

Та все прекрасно поняла и отнекиваться не стала:

– Очень понравилась, – и быстро провела языком по верхней губе. – Но у меня нет над тобой власти, Эрна.

– Хорошо, что ты это понимаешь, – прохладно отозвалась Феллер.

– Здесь нет, – уточнила Амин. – На воле все может поменяться.

– Это угроза?

Девушки вновь встали ровно, уперев взгляды в серую стену, но продолжали перешептываться.

– Нет, – после паузы ответила Карифа. – Никаких угроз. Если так поняла – извини.

– Я не хотела быть грубой, – прежде чем ответить, Эрна тоже помолчала. И покосилась на вошедших в зал маршалов.

– Пришло время сказать Зуботычине «Пока!», – тихонько рассмеялась мулатка.

– Я не буду скучать, – поддержала шутку Феллер.

– Не сомневаюсь.

Маршалов оказалось трое, но больше и не требовалось: во-первых, все они были пингерами, а учитывая место их службы, пинги им поставили боевые, во-вторых, в карантинный арест крайне редко попадали по-настоящему опасные преступники – они предпочитали въезжать в Штаты из «нормальных» стран. Основу арестантов составляли законопослушные граждане, мечтающие оказаться в суде, чтобы доказать свою невиновность и не помышляющие о побеге. Способ перевозки тоже оказался «мягким»: не закрытый фургон с сопровождением, а заурядный автобус с зарешеченными окнами. Заключенных разместили на лавочках по два человека, но полностью приковывать не стали, ограничились лишь фиксацией ножных кандалов.

– Признаться, я немного не так представляла возвращение домой, – пробормотала Эрна.

– Тебе не рассказывали о карантинном аресте? – подняла брови Амин. Которая, естественно, оказалась соседкой Феллер по лавочке.

– Рассказывали, но я была уверена, что меня это не коснется. Думала, посижу пару часов в «обезьяннике» и пойду домой.

– Все так считают, – рассмеялась Карифа. – И сильно удивляются, получив от судьи год-другой… и вовсе не условно.

– За что? – изумилась Эрна. И поправила съехавшую маску – в отличие от тюрьмы, в Нью-Йорке действовал «желтый» уровень биологической угрозы, поэтому во время посадки в автобус им выдали маски и перчатки.