Дерек Кюнскен - Квантовый волшебник [litres]

Белизариус Архона был, возможно, единственным из мошенников, проводящим параллели между своими хитроумными махинациями и квантовым миром. Если смотреть с точки зрения частоты, электрон оказывается волной. Если с точки зрения момента импульса – частицей. Гангстер, желающий влезть в торговлю недвижимостью, обязательно найдет продавцов, оказавшихся в беде. Простофиля, желающий нажиться на купленном бое, обязательно найдет бойца, готового лечь. Природа питает наблюдающего тем, что он ищет, и так квантовый мир превращается в реальный. Белизариус скармливал простофилям то, что они сами хотели увидеть, превращая их алчность в ошибки, которые им дорого обходились. Иногда ему приходилось делать это под дулом пистолета. Если быть точным, то пистолет лежал на коленях Эвелин Пауэлл в процессе их разговора.

– Что за кислый вид, Архона? – спросила она.

– Никакой не кислый, – мрачно ответил он.

– Я помогу тебе реально разбогатеть. Больше не надо будет побираться, с этим твоим шоу фриков, – сказала она, широко махнув рукой.

Они сидели в полумраке, в самом низу выстроенного из глазурованного кирпича цилиндра, вмещавшего принадлежащую ему галерею искусств Кукол. Центр галереи пронзала колонна, обвитая спиральной лестницей с площадками. Картины, скульптуры, немые фильмы – все это было выставлено в кирпичных нишах, и ими подобало любоваться с расстояния в три метра, от края лестницы до стены. Белизариус стал куратором первой в истории выставки, официально разрешенной Федерацией Теократий Кукол. Запахи, освещение и звуки представляли посетителям эстетическую сущность религиозных переживаний Кукол. Высоко наверху, у входа, раздавались неритмичные щелчки плети.

– Мне нравится искусство Кукол, – сказал он.

– Значит, сможешь купить больше, когда разбогатеешь.

– Не получится предметы искусства из тюрьмы покупать.

– А мы и не попадемся, – сказала она. – Не дрейфь. Если это сработает здесь, то сработает и в моих казино.

Пауэлл была зажиточным владельцем казино в Порт-Барселоне. И нарушила блокаду карликовой планеты Олер, чтобы проверить истинность слухов о чудесах, творимых Белизариусом, разошедшихся в преступном мире. И сейчас она потыкала дулом пистолета в колено, чтобы привлечь его внимание.

– Но ты не был со мной полностью честен, Архона. И я до сих пор не уверена окончательно, что тебе удалось взломать ИИ «Фортуна». Я видела, как люди пытались сделать это. Я платила людям, чтобы они это сделали. Каковы шансы на то, что ты, безвылазно сидя здесь среди Кукол, сделал это?

Он позволил ей пребывать убежденной в своей правоте в течение двух вдохов-выдохов – восемь целых одну десятую секунды. Затем, в соответствии с ее ожиданиями, опустил взгляд, заработав еще одну секунду ее терпения.

– Никто не может взломать ИИ «Фортуна», – признался он. – И я тоже. Я смог проникнуть в ветку системы безопасности и впихнуть туда крохотный кусочек кода. Большой нельзя было, тогда бы остальной ИИ это заметил, но это крохотное изменение внесло свой вклад в расчетное матожидание.

Во взгляде Пауэлл светилась напряженная работа мысли: шансы того, что этот секрет поможет победить ИИ «Фортуна»; количество казино с уязвимой веткой системы безопасности; что именно изменил Белизариус в этой ветке.

Матожидания были сутью того, с чем работали ИИ «Фортуна». Технологии настолько опередили азартные игры, что любое казино могло бы с легкостью раздевать своих клиентов. Или, в свою очередь, клиент мог разорить лишенное должной защиты казино. Наличие защиты в виде ИИ «Фортуна» стало знаком качества. В сочетании с продвинутой системой наблюдения, ИИ обрабатывал данные датчиков в видимом световом диапазоне, инфракрасных, ультрафиолетовых, рентгеновских и ультразвуковых. В реальном времени анализировал матожидания выигрышей и их последовательности. Для клиентов это служило гарантией честной игры. Для казино – защитой от шулеров.

– Ветки системы безопасности тоже не взломаешь, – сказала Пауэлл. – У меня есть люди, которые этим занимаются.

– Не взломаешь, если хакер недостаточно проворен для того, чтобы перехватить пакет данных в процессе передачи, и изменение должно быть небольшим, – ответил Белизариус.

ИИ «Фортуна» был невзламываемым, в том смысле, о котором говорила Пауэлл. Как и все ИИ, поскольку они постоянно развиваются. Либо развиваются сами, либо получают небольшую коррекцию извне.