Дмитрий Быков - Эвакуатор [litres]

Он засмеялся.

– Потому что она прибита.

– То есть как? Лейку же… лейку нельзя прибить. Как ты гвоздь туда засунешь?

– А несложно, – сказал он. – Я с однокурсником на ящик водки поспорил, что прибью лейку к полу. Я же сюда на дачу всех друзей возил, огород копать. Сама понимаешь, никакого удовольствия. В любом месте веселее вместе. Ну, напились как-то, устраивали всякие милые розыгрыши. Тапки одного друга прибили к полу, пока он дрых. Он очень славно бухнулся, когда встал. Это же классический способ. Ну, а потом как-то подумали – что еще можно прибить… Лейку же не прибьешь, наверное. Отверстие узкое, гвоздь не засунешь. А эффект очень смешной. В общем, я придумал. Там несложно. У нее верхняя крышка приварена. Снимаешь крышку, прибиваешь лейку, надеваешь крышку, чтобы незаметно. У меня руки неплохие, – добавил он хвастливо.

– Это я заметила.

– Спасибо на добром слове.

– Она что, так и стоит прибитая с тех пор?

– Конечно. Чего поливать-то, участок и так весь заболотился. Дед, правда, меня чуть не убил. Это была его любимая лейка.

– Где он сейчас, дед-то?

– В маразме. С матерью живет. По ночам все какие-то яйца в лукошко складывает.

– Куда?

– В лукошко. Ходит по дому и собирает невидимые яйца. Зачем – не знаю. Еще своему отцу письма пишет, военному летчику. Милый папа, возьми меня полетать.

– А, – сказала Катька. – Это в честь которого тебя назвали?

– Ну. Я не возражал, кстати, когда ты письма посмотрела. Из них можно почерпнуть много забавного, но легенде в целом они не противоречат.

– Конечно. Там зафиксировано только твое рождение от неизвестного отца.

– Да почему от неизвестного. Прекрасно известного. Он появляется периодически, только мать его видеть не хочет. У нее давно другой муж, с которым у меня никаких отношений. Он меня терпеть не может, ну и я его взаимно.

– А, – повторила Катька. – Действительно, прямо ты как инопланетянин. Один, без всех и с лейкой.

– Еще вот с тобой… был.

– Точно, – сказала она. – Был. Игорь, я могу тебе наговорить массу всяких слов, но делать это, по-моему, совершенно необязательно. Ты сам говорил, что не надо обрастать людьми.

– Мало ли что я говорил.

– Много, но это ты говорил по делу.

– А мне кажется, бросать меня в такое время вообще не по-человечески.

– Да почему? Ты свое дело сделал, меня эвакуировал. Я жила в какой-то кисельной жизни, туманной. Как на кисельной планете. А теперь я все поняла, спасибо тебе.

– И что ты поняла?

– Ничего особенного. Простые вещи. Я тем и отличаюсь, что мне для этого необязательно проходить через войну.

– Знал бы – не эвакуировал бы, – сказал он.

– Эвакуировал бы, – твердо ответила Катька. – У нас вариантов не было. В том-то вся и грусть, ты не находишь? Когда на тебя падает любовь, ты ничего не можешь сделать, раз – и все. А потом она что-то такое с тобой делает, после чего ты уже не можешь с ней жить. Как в ракете. Выводит тебя первая ступень на орбиту, а потом отваливается.

– Очень печально.

– Конечно, печально. Бывают такие дурацкие ракеты – так и продолжают летать с первой ступенью. Но они плохо летают, и вообще это все никуда не годится. Ты из меня сделал то, чем я должна быть с самого начала, но до сих пор у меня не было сил этим стать. А теперь получилось, и мне никто больше не нужен. Один чистый долг.

– Вообще говоря, я догадывался. Когда ты про мальчика…

– А, – усмехнулась Катька. – Это да, это ничего. Я специально тебя перебила. Ты же хотел, чтобы мы сразу приехали в Тарасовку. А я решила заехать в Свиблово. Типа записку почитать. С мальчиком хорошо, правда? Я его навещу обязательно.

– Вместе навестим.

– Вместе не навестим, – сказала Катька. – Игорь, будь милосерден. Нельзя отрываться по частям.

– Очень ты сейчас милосердна, – сказал он, отвернувшись.

– Очень. Вырастешь – поймешь. У меня есть ребенок, ты помнишь?

– Идиот я, что сюда тебя потащил, вот что я помню. Если бы мы не поехали сюда, ты бы и дальше была со мной.

– Не знаю. Скорей всего, не была бы. Я вообще ничего не знаю. Я, может, завтра тебе позвоню, в ноги брошусь и скажу, чтобы ты все простил. Я понятия не имею, выдержу ли все это. Я просто знаю, что рано или поздно этим кончится. Ну, так лучше раньше.

– Слушай, – он помолчал и вдруг улыбнулся. – А хочешь, через год в том кафе? Где утопленники?

– Интересно, – сказала она.

– Это ведь и будет как бы после смерти!

– Ну, – вздохнула она, – разве что после смерти. Живая я туда больше никогда не пойду. Я иногда всерьез думаю, что все из-за нас.