Рафаэль Лафферти - Дни, полные любви и смерти. Лучшее [сборник litres]

Они боролись так, как только может бороться с туманом человек, залитый потом и кровью. Но индеец победил – отобрал у Бога день и сам стал повелителем этого дня.

– Это будет день травы, – произнес индеец. – Не такой, как твои сухие, бескровные дни.

Он долго лежал, обессиленный, сплетя пальцы вокруг выигранного дня; и сила вернулась к нему.

– Ты столько твердишь о том, что отмечаешь все-все, даже падение птицы малой [139] Ср.: «Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без воли Отца нашего» (Мф. 10: 29). , – сказал индеец Богу. – Смотри не забудь отметить и этот день.

А дальше случилось вот что. Бог отметил день, ради которого с ним сражался индеец, но отметил на другой священной шкуре в другом месте, а не на той обычной шкуре, где отмечал обычные дни. Так день, выигранный индейцем, стал одним из внекалендарных дней.

Пророки, борцы и другие молящиеся тоже были на горе. Например, были чернокожие, которые сражались за дни кукурузы и дни слоновой кости. Были островитяне с коричневой кожей: они стояли за дни соленой рыбы и дни дикой свиньи. Были розовокожие люди из северных лесов, они ходили по сосновым иглам и смоле. Были корявые жители болот и горожане из больших городов. Все они пытались побороть Бога со страхом и гоготом.

Некоторых обезглавили и четвертовали, части их тел с яростью были брошены на землю: говорят, им не хватило определенных качеств для победы или что их сила иссякла. Но другие, и таких большинство, вырывали у Бога великие дни, дни расцвета, дни зимородка, дни медхензоммер (летних девушек), дни святого Гервасия, дни индейского лета. То были изобильные дни, полные любви и смерти, дни, бурлящие исступлением и кровью. И все они были отмечены на особой священной шкуре и потому стали внекалендарными.

– Внекалендарные дни, – говорил Чак Бойвол. – Красивая идея, и мы почти ее доказали. Времена года, которые не значатся в календаре! А ведь есть, наверное, целые многослойные эры, которые так же выпадали. Ледниковые периоды, например. И даже не выпадали – выпадают.

– Но ледниковые периоды – это абсолютная реальность. Они настоящие! – настаивала Хелен Хайтауэр.

Дискуссия длилась уже несколько часов. Хелен, жена Кристофера Фокса, вернулась с переговорного пункта, где она работала, надела живописные лохмотья и присоединилась к ученым.

– Конечно настоящие, Хелен, – сказал Чак Бойвол. – Мне бы быть таким настоящим! Думаю, что ты помнишь эти периоды или знаешь их лучше большинства из нас. Твоя амнезия опасно неполная, и по стольким пунктам, что боюсь, как бы за тобой не явился гром. Тем не менее в обычном летоисчислении ледниковые периоды отсутствуют.

– Но как, например, местные жители объясняли гляциальные отложения и конечные морены? [140] – спросил Силач Остролист – то есть Остер Лист.

Они сидели в Университете, в уютной комнате на факультете психологии. Здесь Чак Бойвол обычно проводил встречи. Комната располагалась ровно под кабинетом спецэффектов, где работал профессор Тимашев.

– Как объясняли до появления современной геологии? – переспросил Бойвол. – Да никак. Просто одним прекрасным утром на ранее пустом месте возникал новый валун. Местный пастух наверняка сказал бы, что это луна вытянула его из земли или что он упал с неба.

– Ты сумасшедший, Бойвол, – с грубоватой нежностью проговорил Адриан Гор. – Зачем тогда ледниковые периоды? Откуда бы им взяться, даже вне календаря? Почему эти периоды оставили свои следы и в календаре тоже?

Руки у Адриана были очень большие и сильные. Почему они не замечали этого раньше?

– Я думаю, что существовала династия великих пророков и духоборцев, которые хотели вызвать к жизни ужасные дни Фимбульвинтера [141], – сказал Бойвол, понижая голос. – Не знаю, почему они этого хотели и почему проливали ради этого кровь. Это были люди, но их помнят как инеистых великанов.

– О, это же мои прапрапрапрадедушки! – воскликнула День-Огонь, она же Хелен Хайтауэр. – Дни снега! Дни льда! Миллионы дней!

– Ты хочешь сказать, что определенные архетипы… – начал Кит Фокс.

– Трясли небесные столпы, пока не посыпался снег, и падал он миллион дней – внекалендарных, – закончил Чак Бойвол.

– Чудак, то есть Чак, ты точно помешался. – Кристофер почти повторил слова Адриана.

Хоть и говорил Кристофер, но в центре всеобщего внимания был именно Адриан. Он странно улыбался, и кожа у него как будто светилась изнутри алым светом, как у тех, кто проливает кровавый пот в молитве, борьбе и клоунаде. И почему раньше они этого не замечали?