Ирина Верехтина - Солнце Эльгомайзы

Астероид решено было целиком пустить на строительство кораблей, в частности, на покрытие корпусов. Это сохраняло действующий финансовый баланс планеты (в третьем тысячелетии денежным эквивалентом по-прежнему оставалось золото). Синтез платины стал обыденным, как получение легированных сталей. Масса звездолёта не имела значения, как и масса перевозимых грузов. А Волокушин возглавил список журнала Forbes.

За три недели, прошедшие после старта, на «Сайпане» не возникло ситуаций из разряда тех, что следовало фиксировать в дневнике. То есть никаких эксцессов. Андрей оценил «подарок» Волокушина. Согласно действующей инструкции ОФК (Общепланетная Федерация космоплавания), корабль-дальник вели капитан и два штурмана. Восьмичасовая вахта выматывает вконец, если не верите, спросите у любого штурмана. Так что полёт проходил в основном на автопилоте.

На «Сайпане» штурманов трое, с капитаном четверо, с космомехаником (незаконченный штурманский факультет Космоакадемии, класс мастерства «D») пятеро. Последнему Балабанов строго запретил «крутить баранку», остальные были не столь категоричны и время от времени разрешали механику порулить. Автопилотажем практически не пользовались, и как следствие, траектория полёта была максимально выверена, а поправки вносились на ходу. По расчетам Андрея выходило, что до Проциона Эльгомайзы они долетят месяцев через пять или даже через четыре.

Шесть часов в капитанской рубке и восемнадцать часов абсолютной свободы – о таком подарке космонавигаторы не мечтали. Свобода выражалась в том, что штурманов не привлекали к колотухе (на жаргоне космолётчиков любая работа на корабле, кроме штурманской вахты). Хотя добровольная помощь приветствовалась, особенно после того, как сломалась картофелечистка.

Команда праздно шаталась по кораблю, исследуя, по определению астрофизика, пространственно-временной континуум, в котором им, по определению третьего штурмана, предстояло ишачить полгода.

Континуум – ограниченное множество, обладающее известным свойством непрерывности – применительно к группе людей понятие многообещающее. Особенно если пространственно-временная среда не меняется, что при скорости, в тридцать раз превышающей световую, воспринимается как фатальная ошибка природы. Как издёвка. Зоопарк, где клетка одна на всех, а дрессировщик заперт вместе с экипажем.

Андрей представил себя с хлыстом и огнетушителем и нервно рассмеялся. Первым, на чью голову обрушился бы огнетушитель, был бы…

А действительно, кто?

С момента старта прошли три недели, а в раритетном дневнике не появилось ни одной записи. Экипаж вёл себя образцово-показательно. Впрочем, скорее показательно. Как выразился бы Волокушин, все с увлечением транслировали в пространственно-временной континуум «Я-передачу». В переводе на русский это презентация социально желательного «Я-образа». По определению космомеханика, развешивание по ушам лапши.

За три недели на корабле всё было осмотрено и опробовано. И как догадывался Андрей, начало слегка надоедать. Скоро – надоест основательно, и тогда они возьмутся друг за друга. Уложить бы всех в гипнокамеры, и дрыхли бы до самой Эльгомайзы… Нет, пожалуй, врача надо оставить. И девчонок, Кэли и Леону. Кто же их всех будет кормить? Андрей поймал себя на мысли, что привык к затейливой кухне, опять-таки не предусмотренной инструкцией. Но предусмотренной Волокушиным.

Тогда уж и Катеринку надо оставить бодрствовать, с её «лечебной физкультурой», как шутливо называли тренажёрный отсек члены экипажа. И биолога с его изящными шахматными эндшпилями… Литовец явно обладал плановым мышлением. А Андрей в шахматы играть так и не научился. Какой из него дрессировщик….

Дрессировщиком был Волокушин. В зверинец… то есть, в пространственно-временной континуум «Сайпана» он, как легендарный Ной, поместил каждой твари по паре и отправил в дальний космос. Андрей был таким же участником эксперимента, как остальные.

Список экипажа он дополнил личностными характеристиками, звучавшими примерно так: Джеймс Кендал, двухметровый харизматичный африканец. Студент-недоучка Мишенька Перевозчиков. Невменяемый псих Золтовски с манерами польского аристократа. Катерина Ветинская, спортсменка со взглядом насмерть перепуганной крольчихи, ненавидящая мужчин (а заодно и женщин, любящих мужчин). Преснятина Кислова, девушка неопределённого возраста с тяжёлым характером. Персонаж еврейского анекдота Сёма Рабинович. Юозас Киндзюлис, заядлый шахматист, с которым никто не хотел играть, потому что он всех обыгрывал. Вечно голодный Петюня Коржик, полностью соответствующий своей фамилии. Трепло и бабник Берни Барнз, которого с лёгкой руки Петюни прозвали медвежонком Барни. Японец Риото Ита, непроходимый как можайские болота. Якут Бэрген Тимирдэев, страстный любитель поспать. Ему бы в берлогу, а не на космический дальник класса ЭУ.