Владлен Немец - Планета ИФ. Книга 2

– Вы все предусмотрели. В чем же состоит моя роль?

– Ваша роль и на первом этапе очень важна, Михаил Николаевич. Во-первых, именно вы должны определить момент выступления и отдать команду мне, – начал Прозоров. Почему именно мне? Согласно нашим наработкам, первый этап проходит под моим руководством. Это вы, конечно, должны утвердить. Никакой дополнительной информации мы дать пока не можем.

– Предложение принято. Дальше?

– В столицу должен быть переведен Городецкий. Очень желательно, чтобы он стал командующим столичным округом или хотя бы гарнизоном столицы. Остальное по ходу действия. А пока позвольте преподнести вам небольшой презент по случаю начала нашей совместной деятельности.

– Это что?

– Как видите, всего лишь пилюли. Шесть штук по числу членов вашей семьи. Надеюсь ими воспользоваться не придется, но в случае необходимости… абсолютно безболезненны и мгновенного действия – паралич сердца.

– Ничего не скажешь, подарочек. – Маршал грустно улыбнулся. – Но на войне как на войне. Еще один вопрос: Городецкий тоже государственник?

Друзья удивленно переглянулись: «А вам откуда известно о том, что мы государственники?».

– Слухом земля полнится. Но вы не ответили на мой вопрос.

– Нет, не государственник, но мы его «прощупывали». Полагаем, человек надежный. Собственно, по нашим наработкам, – продолжил Прозоров, – ему придется вмешиваться только в самом крайнем случае. Поэтому он, пока, ни во что не посвящен.

– Что ж, с богом. Да будет сталь крепка!

– Нина Матвеевна, зайдите, пожалуйста.

Приглашение было необычным. Во-первых, Прозоров всегда вызывал ее звонком. А во вторых, Нина Матвеевна, работала с Алексеем Алексеевичем давно, и по опыту знала, что сейчас, в конце рабочего дня, нужды в ней нет: все напечатано, отправлено, разложено, все распоряжения переданы… Сердце екнуло в недобром предчувствии. Оно еще более усилилось, когда Прозоров усадил ее так, что сам оказался между ней и дверью.

– Нина Матвеевна, разговор у нас с вами будет доверительный. Всё будет зависеть от того, насколько вы будете искренни.

– Алексей Алексеевич, я ничего не понимаю…

– Ответьте пожалуйста, что произошло вчера вечером? Почему это произошло?

– Но Алексей Алексеевич! Я…

– Нина Матвеевна, – перебил Прозоров, – если я сам начну рассказывать, – Алексей Алексеевич улыбнулся только мускулами лица, а глаза глядели холодно и грозно, – то никакой доверительной беседы у нас не получится. Итак, давайте с самого начала.

– Эх, сколько можно мучиться и самую себя презирать! Хорошо, что он спросил. Будь что будет!

– Нина Матвеевна, я жду.

И Нина Матвеевна, прерывая свой рассказ слезами и сморканьем в аккуратненький, обшитый кружевом платочек, начала:

– Делайте со мной что хотите! Я страшно виновата, даже сама себя ненавижу. Они встретили меня два месяца назад, по дороге домой. Разговор был очень короткий: «Если хотите, чтобы ваша дочка была жива и здорова, выполняйте, что мы вам скажем. Звонить будем домой». – А у меня никого кроме нее нет! Я стала передавать им информацию о работе штаба…

– Вы все сказали? Или что-то еще осталось?

– Осталось. Неделю назад они приказали, чтобы я сообщала, когда и куда ездит Александр Григорьевич, и маршруты его следования.

– Только его?

– Только его.

Прозоров понял, что она говорит правду – терять ей было уже нечего. Кто «они», он не спрашивал. Эти не представляются без нужды.

– Слушайте меня внимательно. Когда будете выходить, возьмите пару папок – мы с вами разбирались в материалах. Вы, кажется, косметикой не пользуетесь? Вот и хорошо. Пройдите в мою комнату отдыха, умойтесь, приведите себя в порядок. О нашем разговоре, сами понимаете, никто не должен знать.

– Алексей Алексеевич, что теперь будет?

– Не знаю, но многое будет зависеть от вас самой. Теперь идите. Завтра поговорим.

– Господи, неужто простил?! – она попыталась поцеловать руку Прозорова.

– Я не архиерей. Благословения не даю. Успокойтесь.

В то утро Городецкий позвонил в генштаб, и попросил передать Прозорову, что он выезжает из Тайницкого и будет в штабе через два часа.

– Александр Григорьевич, вы в город? Можно мне с вами?

Городецкий гостеприимно распахнул дверцу машины:

– С вами хоть на край света! О, да вы сегодня в штатском! Оно вам, Катя, очень идет.

– У меня увольнительная. Решила пройти по магазинам. Вчера денежное довольствие получили.