Алексей КАЛУГИН - ВОЗВРАЩЕНИЕ

Поэтому я продолжал работать в Российском секторе МЭФа. И как минимум раз в полгода летал в Россию, старательно скрывая ото всех, что там со мной происходит.

Со временем я не привык к накатам, но почти смирился с ними, как с неизбежной профессиональной вредностью.

Сначала я краем глаза заметил, как по шторам пробежало легкое марево, будто раскаленный воздух над жаровней колыхнулся. Я резко повернулся в сторону окна. Все нормально. Даже сквозняк шторы не колышет. Откуда же это ощущение, будто происходит что-то странное? Тихо звякнули стеклянные висюльки люстры над головой. Я поднял взгляд.

Вокруг люстры кружилось с десяток голубоватых искорок. Когда одна из них догоняла другую, первая отскакивала в сторону, цепляла стеклянную висюльку, и та издавала едва слышный звон.

Я покосился в сторону бара. За стеклянной дверцей стояла спасительная бутылка водки. Но - нет. Накат был пока слишком слабый для того, чтобы использовать радикальные методы. Не накат даже, а так себе, накатишко. Такой можно было перетерпеть, не прибегая к допингу.

Чтобы отвлечься, я взял со стола папку с программой визита.

Сегодня у меня был свободный день. В среду днем - встреча с заместителем секретаря думского комитета по экологии. То, что для начала только заместитель - это нормально. Для России - нормально. Русские любят погонять проект по скользким ступенькам бюрократической лесенки. Для кого-то этот зам мог бы стать непробиваемой стеной. Но у меня есть опыт, как обходить такие препятствия.

Краем глаза я заметил, как по стене пробежала ярко-оранжевая саламандра. Бежит - и пусть себе бежит. Главное, не обращать на нее внимания, сделать вид, будто не заметил. Иначе она остановится и попытается завязать разговор. А то еще и приятелей позовет.

Вечером - неофициальная встреча с представителем общественного движения «Зеленый мир». В приложенной справке говорилось, что это малочисленная организация, не пользующаяся популярностью среди населения и не имеющая своих представителей в Госдуме. Однако лидеры «Зеленого мира» поддерживают идею вступления России в единое информационное пространство. Поэтому мне предлагалось оценить, можно ли рассчитывать на то, что со временем «Зеленый мир» перерастет в политическую партию, лоббирующую интересы единого информационного пространства. Что ж, разберемся.

Я перевернул страничку, чтобы узнать расписание на четверг. И тут накатило по полной программе.

Прямо со страницы на меня прыгнула какая-то зверюга с разинутой пастью. Я едва успел увернуться. Зверюга - помесь крокодила, носорога и бабуина - вцепилась клыками в спинку кресла и принялась отчаянно драть ее. Я с размаху огрел тварь папкой по голове и вывалился из кресла.

Обернулся.

Зверюги нет.

Кресла тоже нет.

А в голове поют хрустальные колокольчики. Ох, не к добру эти колокольчики.

Наученный опытом, я знал, что хуже хрустальных колокольчиков может быть только китайская тростниковая флейта.

И стоило мне о ней подумать, как тут же послышались протяжные, заунывные звуки.

Та-ак…

Медленно отступая в сторону окна, я настороженно поглядывал по сторонам, дабы не упустить момент начала трансформации. И - вот оно!

Сначала на поверхности журнального столика появилось темное пятно. Раскручиваясь по часовой стрелке, оно быстро увеличивалось в размерах, превращаясь в глубокую, бездонную воронку. Первой в воронку улетела папка с расписанием визита. Следом за ней соскользнул стакан с недопитым чаем. Затем - большая стеклянная пепельница.

Схватив за ручку саквояж, который тоже начал опасно крениться в сторону черной воронки, я отпрыгнул назад и упал в кресло.

Выскользнувшие из подлокотников бледно-розовые, похожие на гигантских дождевых червей, шланги зафиксировали мои руки и обернулись вокруг живота. Я едва успел бросить в сторону саквояж - чтобы врагам не достался.

Собрав все силы, я порвал один из шлангов, другой намотал на руку, в третий впился зубами.

Кресло подо мной исчезло, и я плюхнулся на пол.

С потолка посыпалась мелкая снежная крупа. Холодная и противная.

Я высунул язык и поймал одну из крупинок на язык.

- Не ешь меня! - в отчаянном ужасе воскликнула снежная крупинка. - Я тебе пригожусь!

Самое плохое, это когда они начинают говорить. Значит, пора совершить встречный накат.

Я проглотил не желавшую умирать снежную крупинку, встал на четвереньки и посмотрел по сторонам.

Где бар?

Бара не было.