Петр Хомяков - Боги и твари. Волхвы. Греческий Олимп. КГБ

В это время Валерий успел поговорить с одним из техников, и над поляной понеслась эстрадная музыка, льющаяся из динамиков весьма мощной звуковой установки.

– Танцуют все! – провозгласил Валерий.

После чего, Петр вскочил из-за стола и, не спросясь разрешения, подхватил Тамару. Просто потому, что она была ближе всех. Он по-прежнему не рассматривал ее как женщину. Она была для него неким ходячим и говорящим аналогом статуи Венеры из Эрмитажа. Ибо, повторим, он считал, что она «не про него».

На поляне он недолго покружился с ней в паре, а потом просто поднял ее на руки и начал носиться с ней вокруг костра, забыв про музыку.

Что было дальше, он не помнил.

Похмельное утро было чудовищным. Народ хмуро сидел под тентом за длинным столом полевой столовой, пытаясь пить горячий чай. Мысли о необходимости работать этим жарким днем вызывали муку.

Корягин, у которого голова тоже побаливала, хотя гораздо меньше, чем у остальных, с неприкрытым злорадством смотрел на личный состав.

Он уже готовился встать и начать давать задания на день, когда к нему подошел Коваленко. Майор как будто не пил вчера. Он был свеж, подтянут и доброжелателен.

– Василий Михайлович, нам с вами надо ехать в Воронеж встречать начальство. Вашего профессора Симонова, ну и кое-кого из моих. Они хотят присутствовать на первом эксперименте, который придется отложить до завтра.

Корягин не спросил, откуда у Коваленко такие сведения. Но майорам КГБ лишних вопросов не задают. Он поднялся и посмотрел на шоферов, сидящих отдельной группой.

Вид их похмельных рож вызвал у Василия Михайловича душевную муку, и он красноречиво посмотрел на Коваленко. Тот понимающе улыбнулся и сказал:

– Машину придется вести нам с вами. Такова наша командирская доля. – Он весело подмигнул Корягину.

Тот кивнул, и поднявшись, рявкнул, обращаясь к сидящей за столом притихшей публике:

– К вечеру всем привести себя в порядок! Сегодня не пить. Если завтра хоть один из вас… хоть один, – повторил он, – короче, если хотя бы один будет в нерабочем состоянии…

– Расстреляем каждого десятого, не исключая женщин и детей, – весело сказал Коваленко. И легко рассмеялся.

– Шутка, господа, шутка, – добавил он, продолжая смеяться – но если серьезно, то Василий Михайлович всецело прав. Завтра всем надо быть в порядке.

И обвел народ своими улыбающимися глазами. После чего большинство присутствующих поежились и начали интенсивно заливать в себя крепкий горячий чай.

К меньшинству, которое не поежилось под взглядом Коваленко, относился и Петр. Не потому, что был смел. А потому, что с трудом воспринимал слова окружающих. Из всего сказанного, он понял только, что работы сегодня не будет и можно спать.

Он допил чай из своей огромной шестисотграммовой кружки и пошел в свою палатку.

Ибо у него была своя собственная маленькая отдельная палатка, которую он, не взирая на трудности, таскал с собой в каждую экспедицию. Не закрыв вход, он заполз в палатку, рухнул на раскладушку (условия в этой экспедиции были довольно комфортными) и мгновенно заснул.

Он проснулся от легкого шороха. Был уже полдень. От похмелья не осталось и следа. Петр поднял голову. В проеме прохода стояла Тамара. Она была в купальнике и шортах.

Ее светло-серые глаза приобрели какой-то стальной отблеск.

– Зашнуруй вход, – медленно, но энергично не сказала, а прямо-таки скомандовала она.

И сделала шаг, входя в палатку.

Петр вскочил, посторонился, пропуская ее, и быстро зашнуровал вход.

Когда он обернулся, Тамара стояла перед ним уже совершенно голая. Он не помнил, как мгновенно скинул с себя плавки и майку. А потом подошел к ней и слегка дрожащими пальцами, едва касаясь, погладил ее по бокам. Взгляд его упал вниз, и он с удивлением увидел, что его мужское достоинство достигло совершенно немыслимых размеров. И встав совершенно вертикально, достает до пупка.

В это время Тамара обняла его, и, заваливая на себя, рухнула на раскладушку.

Совершенно феерический секс продолжался весь остаток дня и всю ночь. Тамара была в восторге от того, что рискнула все-таки раскрутить этого питекантропа на связь с собой. Таких ощущений эта взрослая женщина не испытывала никогда.

А Петр вообще был на седьмом небе. Ему казалось, что сейчас для него нет ничего невозможного.

Поэтому на следующее утро, сразу после завтрака он с нетерпением ждал начала рабочего дня. Он был готов носиться от установки к установке, таскать тяжелые конструкции и генерировать идеи одновременно.