Петр Хомяков: Боги и твари. Волхвы. Греческий Олимп. КГБ

Казалось, оно не только росло, но и надвигалось на самолет.

Правителю показалось, что облако живое.

И оно грозит ему местью.

Местью за многочисленные подлости и предательства. За мелочность и крысиную злобу. За убитого во сне последнего рыцаря страны. За развязанные войны. И за убитых во сне соотечественников, которые погибли, чтобы вызвать в стране истерию, приведшую его к власти. За тысячи погибших от издевательств и искалеченных в его проклятой армии молодых парней. За без счету сидящих по тюрьмам (ибо его страна занимала первое место в мире по числу заключенных на душу населения). За всю ту подлость и низость, который этот серенький человечек так старательно насаждал. За искалеченные души, одурманенные мозги и потерянные надежды целого поколения.

Самолет попытался уклониться от облака. И правитель увидел его на мгновение в иллюминатор целиком. Серые тени мелькнули на черном, и ему показалось, что из облака на него смотрит суровый старик. Лицо старика было строго и спокойно. Седые брови в разлет и прямой взгляд глаз цвета стали.

Самолет еще ушел в сторону, пытаясь обойти облако, а старик, казалось, слегка усмехнулся, презрительно скривив четко очерченные губы.

Облако же, нарушая все законы метеорологии, резко сдвинулось в сторону, перекрывая курс самолета, пытающегося от него уйти, и исчезло из иллюминатора.

Самолет нырнул в черноту. И тут же, как будто молоты забили по фюзеляжу.

В салоне вспыхнул, а потом погас свет.

Самолет задрожал и рухнул вниз.

Старик смотрел на вспухающий огненный шар. Давно он не вмешивался в дела своих потомков. Давно. С тех пор, как его изображения разбили и покидали в реки.

Но сейчас вдруг он получил какой-то приказ изнутри. А ночью приснился отец.

– Выполняй свое дело! – сказал он. – Для этого ты и был оставлен жить.

Да, понятливо говорил старый кузнец. Не оставлял возможностей для сомнений и кривотолков.

Старик вошел в одинокую избу, где он жил. В пристройке тарахтел дизель-генератор. А из приемника передавали известия. О катастрофе самолета правителя пока никто не знал.

Интересно, когда объявят?

А еще интересней, кто извел приемника. То, что тот умер не своей смертью, старик не сомневался.

Неужели остался еще кто-то из наших? А может, просто люди догадались делать то, что умели делать только мы?

Да, непонятно.

Опять новости, и опять ничего про катастрофу. Ну да это-то как раз понятно. Все в панике и не знают, что делать и что говорить.

Он повертел ручку настройки, и вдруг рассмеялся про себя. Вот бы удивилась тетушка Веда этому приемнику, этому дизель-генератору, этому карабину «тигр» на стене.

И все же далеко всем этим неразумным потомкам до тетушки Веды.

Ох, далеко.

А может, нет?

Бывший ученый, бывший без пяти минут академик, бывший столичный житель сидел в гостиной своего коттеджа довольно далеко от Москвы и смотрел телевизор.

Вообще, по телевизору он смотрел только погоду. И сейчас просто ждал выпуска метео новостей, вынужденно пялясь в экран на показываемую там полнейшую чушь.

Впрочем, иногда даже в блевотной мути нового совка попадались светлые моменты. Вот, например, недавно скоропостижно загнулся приемник нынешнего правителя. Пустячок, а приятно.

Но как-то странно загнулся. Неужели кто-то из бывших коллег сработал? Наших, или зарубежных.

– Экстренный выпуск новостей, – на экране вдруг показалось озабоченное лицо ведущего. – Сегодня, в семнадцать часов пять минут самолет президента потерпел катастрофу в районе города, – далее название неизвестного городка, где-то по среди страны.

Ну, ничего себе совпадения!

Это точно, коллеги!

– Малыш! – позвал он.

В комнату вбежала девочка лет тринадцати.

– Да, папа!

– Сколько раз говорить тебе, что ты уже большая. А Малыш, это мама.

Девочка засмеялась.

– Все у тебя наоборот, папа.

– Так я человек-наоборот. Разве ты до сих пор не знала?

– Хватит ребенка дурачить, – вошла в комнату небольшая ладная женщина.

– Она сама себя дурачит. Я собственно не о том. Малыш, не составишь компанию? Чего-то хочется выпить.

– Эк, тебя колбасит. С чего бы это?

Он рассмеялся.

– Так, ни с чего. Так компанию составишь?

– С удовольствием.

Чуден июльский полдень в окрестностях Воронежа. На ясном синем небе ни облачка. Очень тепло. Еще немного, и, можно сказать, было бы жарко. Но вот до этого «немного» температура пока не дотягивает. И случайный порыв легкого ветерка освежает. Так, самую малость. Но этого достаточно, чтобы не разомлеть полностью на солнце, не захотеть отползти в тень, и наслаждаться, наслаждаться этим сухим не столь уж жарким теплом.