– Нет, ты что. Просто она же раньше не видела этого ничего. В первый раз всё. Я думаю: как бы я ее на Бали свозил! Как бы я ей Венецию показал! Но какая там Венеция? Она вон в Питер не сможет на день вырваться. Она все боится, что он следит.
– Да как он следит? Нанял, что ли, кого?
– Я ей тоже говорю: откуда у него бабки-то? Нету у него бабок, нанимать-то! А она говорит: нет, я чувствую. Он ей мерещится уже. Я ей иногда говорю: смотри, вон Петя! Она прямо дергается вся. А я Петю в глаза не видел, не знаю даже, какой Петя. И фотку не показывает,- захохотал Сережа.
– Да чего там смотреть-то,- кивнул Коробов.- Урод небось. Копирайтеры все уроды.
– Ну!- воскликнул Сережа, горячо одобряя барское презрение к офисной пыли.
– Ну ладно, Серый,- сказал Коробов, разливая по последней.- За тебя, за удачу твою, за малыша твоего… и чтобы все, кто нам мешает, побыстрей сдохли.
Сережа с таким энтузиазмом стукнул тонким «толстовским» стаканом о стакан Коробова, что выплеснул несколько капель на крахмальную салфетку, покрывавшую стол. Он пил коньяк как водку – залпом, не чувствуя вкуса, без похвал, без ритуала, вообще без всего, что придает жизни очарование. Такие люди глотают жизнь, хавают ее, проглоты, жрут кусками, не разбирая ни вкуса, ни запаха; так же они употребляют наших женщин, не умея разглядеть родинки на их плечах, жилки под ключицами, не запоминая запаха их волос, не разбираясь в цвете и выражении глаз. И пусть сдохнут все, кто нам мешает.
– Вместе и сдохнем,- сказал Коробов.
Сережа машинально кивнул, но не успел захорошеть окончательно и потому насторожился.
– В смысле?- спросил он.
– В прямом,- кивнул Коробов, подтверждая: все ты понял правильно, голубок.- Минут через сорок, я думаю. Самое большее час.
На лице Сережи отразилась мучительная работа мысли. Он побелел, а ведь какой был красный. Несмотря на сентябрь, в «Николаиче» топили по-зимнему.
– Сто, не дысис?- спросил Коробов фразой из любимого анекдота.- А как дысял, как дысял! Посмотреть на Петю он хотел, голуба моя. На, полюбуйся напоследок. Петя, конечно, лох и не при делах. Но вы же никакие конспираторы, друг мой. Или ты думаешь, у меня и «Бим-бим-доне» своих людей нет? Ты же даже не скрываешься особо.
Сережа выхватил мобилу. Это у них был любимый жест, решение всех проблем.
– А толку?- спросил Коробов, глядя на него в упор.- Ты бы посидел, послушал, может, я тебе чего полезного напоследок скажу…
– Ну?- тяжелым голосом спросил Сережа. Видно было, что ему уже трудновато дышать, и он даже слегка сипел.
– Допустим, позвонишь ты своим ребятам в Питер. И допустим, нас там встретят соответствующие люди,- даже если я не успею сойти в Бологом, чего ты предусмотреть не можешь. И чего эти люди со мной сделают? Тут же через час будет два трупа, голуба моя. На хрена мне жить после всего? Ты что, не видел – я ведь тоже пил. Всё по-честному.
Сережа застыл и, кажется, не очень понимал человеческую речь. Коробов пощелкал пальцами у него перед носом.
– Спокойно, спокойно, Серый. Сосредоточься. Ты минут через десять отрубишься, надо торопиться. Я хочу, чтобы ты понял. Я не собираюсь убивать тебя одного, всосал? Мы оба тут будем лежать, молочные братья. Знаешь, что такое молочные братья? Это когда оба одну трахают, такое выражение. Я устал от ее вранья, ты понял? У меня в жизни, кроме нее, ничего не было. И если такая, как она, может с таким, как ты,- это означает конец мира, понял меня, Сережа? Поэтому я не буду жить, Сережа. Я не хочу заметать следы, плутать, бегать, вздрагивать от звонков. Понял? Но допустить, чтобы я умер, а ты жил, я тоже не могу, Сережа. Невозможно уходить из мира и оставлять тебя его хозяином. Поэтому я здесь, Сережа. А в Питер мне не надо, мне там остановиться негде.
До Сережи доходило. Он наверняка уже прислушивался к себе и ощущал, как холод медленно поднимается по ногам.
В дверь купе постучали.
– Без глупостей, Сережа,- предупредил Коробов.- Да, войдите!
– Десерта не желаете?- осклабясь, спросил халдей. В трактире такой слуга назывался поповой. Самое оно, к нашей-то половой крейцеровой сонате.- Имеется бланманже «После бала»…
– С кровью, что ли?- спросил Коробов.
– Что-с?- переспросил халдей.
– А десерта «Воскресение» предложить не можете?
– Нет-с,- огорченно ответил половой.- Еще не придумали-с.
– Это правильно,- кивнул Коробов.- Никакого воскресения не бывает. Идите, любезный, я вас позову, если надо будет. Вот вам «Фальшивый купон».
Половой благодарно принял чаевые. Дверь мягко закрылась.
Читать дальше