Геннадий Прашкевич: Румын сделал открытие

Ботаник не ответил.

– Архип Борисыч, а как насчет шахматишек?

Врач явно искал живого контакта. Боялся, что Ботаник по неразумению выпустит из баньки Рубика. «Я люблю сгонять партию-другую, – врал Врач. – Я даже с настоящим гроссмейстером играл». И добавил, уже Бог знает на что надеясь: «С румынским».

– Это с кем?

– С Георгиу.

– С Флорианом? – опешил Ботаник.

– Ясный хрен, – горячо заговорил Врач. Он неудобно лежал на земле, чуть приподняв голову, разведя руки, как пловец, и бормотал: – Ну, ясный хрен, не с Ботвинником! Ты ствол на меня не наводи. Хочешь поговорить об этом? Я, правда, с Флорианом играл, он тогда в самом соку был, но очень уж любил ничьи. Хлебом его не корми, дай сделать красивую ничью. Я студентом был, – нагло объяснил Врач, – когда Георгиу приезжал на олимпиаду. Участвовал в сеансе одновременной игры. А у меня всегда свой стиль, – не удержался Врач. – Я резко выделялся. Даже ошибки по-своему делал. Георгиу это сразу оценил.

Как ни странно, Ботаник слушал.

Лицо вытянулось, в глазах теплился интерес.

Я страшно боялся, что Врач вот-вот пролетит на какой-нибудь неточности, но он был на чеку, извлекал из подвалов сознания все новые и новые подробности. «На мемориале Чигорина, помнишь, Георгиу подряд схватил шесть или семь половинок? – Врач легко переходил на ты, потом снова обращался к Ботанику с преувеличенным пиететом. – Еще бы одна, и Георгии вылетал из турнира. Помните? Но в очередной игре стоял против него Гас Рее».

Ботаник кивнул.

– А что Георгии сказал накануне игры?

– «Или партия будет результативная или пусть меня повесят на рее ».

«Мулт, открой! Выйду, пасть порву, падла!» Крики в баньке усилились, наверное, они там сломали скамью, тяжело били ею в подпертую лиственничной колодой дверь. Но Архип Борисович этого не слышал. Имя румынского гроссмейстера загипнотизировало его. «Сами-то играли с Георгии?» – не отставал Врач.

Ботаник кивнул.

– Сколько партий?

– Три. Вместе ездили.

Ботаник не объяснил, куда они вместе ездили.

– И вы все три выиграли?

– Ты что!

– Проиграли?

– Это же, Флорина!

«Открой, Мулат» Открой, падла, глотку порву!»

– Да пальни ты по дверям, пусть они заткнутся, – страдальчески предложил Врач. – Вот расшумелись, поговорить не дают. В кои веки вспомнишь про шахматы, а они все норовят испортить.

Палить по дверям Ботаник не собирался, но и двери пока не торопился открывать. Нас это устраивало. «Открой, Мулт!» Темные тени играли на морщинистом лице старика. Сбитый с толку, он находился сейчас в каком-то в другом мире, может, в Румынии времен Кондукатора… Флориан Георгиу… Ганс Рее… Елена Чаушеску… Друг Нику… Сладкий ветер воспоминаний овевал седины Архипа Борисыча. Он даже покачал головой, наверное, не отказался бы от стаканчика анисовки. А Врач нашептывал: «Ты их не выпускай. Они опять все испортят». И осторожно запустил еще один пробный шар: «Ты, Архипыч, наверное, с самой Еленой Чаушеску играл? Говорят, умная была женщина, хотя родилась в заштатном городке. Кажется, Ленцуа, да? Там одни козы бегали. Я правильно запомнил? Хотите поговорить об этом? Помогала отцу продавать свечи, торговала семечками на вокзале. Простая девушка, да? А время пришло, возглавила Академию наук. Я считаю, это нормально. Так и должно быть. У нее-то выигрывали?

– Как можно?

– А почему нет?

– Перед ней даже Флориан ложился.

– Может, специально? – осторожно предположил Врач.

– Ты что! Она играла во всю! И дети у нее были от мужа.

Это было несколько неожиданное признание. Какая-то давняя обида все-таки плавала в смутной памяти Архипа Борисыча, он вдруг проговорился. Не мог, наверное, простить.

– Значит, врали про нее?

– Этот Маурер всегда врал.

– Какой Маурер? – тут же вцепился Врач. – Который был последним премьером при Чаушеску?

– Ну да. Он шкуру свою спасал, – мрачно покивал Ботаник. – Он тогда врал, как мог. Даже больше, чем Силвиу Брукан.

При всей энциклопедичности своих знаний Врач явно не знал, кто такой этот Брукан. Но интуицией владел гениально.

– Это он, что ли, заявил, что Елена неграмотная?

Ствол «барса» дрогнул и медленно поплыл в сторону Врача.

Неграмотная? Кто сказал? Силвиу? Не надо про Силвиу Брукана. Знаем мы этого Силвиу Брукана. И он, и Маурер – лжецы. Этим и кончат. А Елена – член ЦК. Она член Политбюро. « Подобно звезде, мерцающей подле другой на вековечной небесной тверди, стоит она рядом с Великим мужем и озирает очами победоносный путь Румынии ». Что вы, крысы, можете знать об Елене? Барбу Петреску, ее родной брат, например, любил «Жигулевское». Понятно, отдельного производства. С Архипом Борисычем не раз пробовал новые поставки. Непременно с ним, с Архипом Борисычем. Плохо видел, но очков не носил. Считал, что не к лицу Первому секретарю столичного комитета РКП прятать от народа глаза. Доклады для него печатали специальным шрифтом. Объясняя это, Ботаник вдруг хитро прищурился: