Юрий Никитин - 2024-й

Он кивнул.

— Иначе бы мне не предложили возглавить такой отдел. Ладно, мы вас предупредили, а дальше решайте сами.

Двери за ними закрылись, я посопел злобно, что за идиоты, ну очень уж благополучное у нас общество, что позволяет и таким вот находить нишу. Раньше подобные вымирали бы с голоду, кому нужны с их заморочками, а сейчас могут жить, отщипывая от пирога более успешных, предъявляя миллионные иски то к Макдоналдсу за слишком горячий кофе, то к изготовителям гамбургеров, обвиняя их в своем ожирении…

Работа не шла, раздражение нарастает, я взглянул на часы, ах вот оно что, жратаньки пора, мы ж не сингуляры, у нас и желудки, и желудочные амбиции… Отворил дверь кабинета и сразу поморщился. В большом помещении за столами работают сорок человек, но слышно только Василия Петровича: стучит по клавишам с такой силой и мощью, что доска часто выходит из строя. К счастью, дешевые, извиняется, покупает за счет фирмы и снова колотит… Печатает двумя пальцами, но быстро, на экран поглядывает лишь изредка. По одному этому признаку можно определить, что пришел из допотопного века, когда не было персональных компьютеров, а журналисты и писатели работали на пишущих машинках.

Тогда успешное печатание зависело от силы удара по клавише: приходилось бить со зверской силой, чтобы задействовать целую систему механических рычагов, а те в конце поднимут последний рычажок с приваренным металлическим оттиском буквы. Сила удара должна быть достаточной, чтобы с треском влупить по ползущей тряпочной ленте, пропитанной чернилами, а через нее оставить оттиск на бумаге. А так как никто не печатает без подложенной копирки и второго, а то и третьего листа, то стукнуть надо было так, чтобы пробить их все.

Современное поколение с пеленок знает, что от силы удара по клавишам ничего не зависит, кроме преждевременного износа клавиатуры, потому печатает, едва касаясь кончиками пальцев. Многие сразу работают всеми десятью, чему очень непросто научиться на простой механической: попробуйте мизинцем бить с такой же силой, как и указательным!

За четыре стола от Василия Петровича юркий и подвижный Андрюша Скопа первым оторвал взгляд от экрана, отъехал вместе с креслом и поспешно потер глаза кулаками.

— Ого!.. Почти два!.. А я думаю, чего это шеф держимордит там на пороге… А он, оказывается, о нас заботится!

Его сосед справа, Тимур Косарь, поспешно вскочил.

— Побегу проверю, — сообщил он услужливо, — как там насчет столиков в кафе…

Он унесся, Скопа все еще тер кулаками глаза.

— Уф, мальчики кровавые в глазах…

— Много зарезал? — спросил я деловито.

— Сотни две, — сообщил он.

— Это не много.

— Зато всякими способами, — сообщил он. — Теперь кровь хлещет по всем законам физики. Движок Havok — это что-то…

— Сразу вставь три градации, — посоветовал я. — А то потом присобачивать труднее. Вплоть до отключения вовсе. Кто-то не выносит вида крови, кто-то оберегает детишек от насилия…

Кресла не гремят, отодвигаясь, у нас на колесиках, более того, сами послушно возвращаются к столам и разворачиваются к мониторам.

Я вышел вместе со всеми, отметив, что из нашей дружной обеденной группы потеряли еще и Василия Петровича: он перешел на мафусаилизм, ест «только полезное», а воду пьет исключительно дистиллированную, которую носит с собой в термосе.

В кафе Тимур выкобенивался перед молоденькой заведующей, она улыбалась профессионально и записывала по старинке в отрывной блокнотик. Ребята рассаживались за столами в нашем привычном уголочке. Я оглядел их как-то заново, в голове то и дело всплывают слова юриста насчет быстрых изменений… Кем эти ребята из моей команды были бы раньше? Андрюша Скопа работал бы трубочистом, ему нравится альпинизм, звездное небо над головой, нестандартность профессии… хотя, понятно, тогда трубочистов было больше, чем ныне слесарей-водопроводчиков: печные трубы были везде, а чистить нужно даже исправные.

Тимур Косарь, живой и коммуникабельный, был бы дилером или кто там был до дилера… диск-жокеем? Нет, массовиком-затейником или баянистом, он же гармонист, но не от слова «гармония», а от «гармоника», был такой музыкальный инструмент еще в эпоху наших дедов… Да что там дедов, даже отец в молодости играл…

Роман явно ремонтировал бы что-то допотопное: холодильники или стиральные машины, а то и ламповые телевизоры с кинескопами. Он и сейчас с ходу определяет любую неисправность, а раньше так и вообще с закрытыми глазами находил бы, где какая деталь «перегорела», раньше они в буквальном смысле загорались и сгорали.