Журнал фантастики ЕСЛИ / Проза / Г.Л. ОЛДИ СЕМЬ СМЕРТНЫХ (№8 -- 2009г.)

- На пропитание! Не местные!

Молчу. Прикидываюсь шлангом.

- Погорельцы!

Прибавляю шаг.

- Мама в больнице! Папа в тюрьме...

Не выдерживаю. Останавливаюсь.

— Жадность?

— Ага, — кивает честный нищий.

- Уровень?

— 33%.

— А у меня — 42%.

— По воскресеньям?

— Сам не видишь?

Нищий плюет мне под ноги и уходит прочь.

Хорошо, что мы не Авраменки. У них тоже гнев с гордыней в один день, как у нас с Лидкой. Только процентовка - закачаешься! Найдут Анькины 79 на Славкины 84+ - туши свет, сливай воду! Наши жалкие 26 на 31 - курам на смех.

Зато ссоримся реже.

Хрен бы Авраменко в такой день согласился пса выгулять! А я ничего. Я не гордый. То есть гордый, конечно. Чероки - лучший пес в мире! Смотрите, завидуйте. Фу, Чероки! Брось гадость! Как тебе не стыдно? Учись у Дика: он никогда...

Куда?! Стой, животное!

Внял, зараза. Взял пример с Дика. Кошку, понимаете ли, Дик увидел! Ты ж вчера с Брыськой только что не лизался, кобелина! Или у тебя тоже циклы? Ну, загнали на дерево - дальше что? Так и будем скакать и лаять до вечера? Ой! Это не Брыська... Это ж Лярва! Ко мне, Чероки! На поводок - и домой, пока Эсфирь Львовна не объявилась. За свою Лярву она нас с тобой обоих на дерево загонит!

Что-то у меня гордыня сегодня не очень... Подкачала.

Дверь квартиры распахивается настежь:

- Я кого просила мусор выбросить?

Становлюсь в позу:

- Пушкина!

- Я тебе покажу Пушкина! Я тебя, в гроб сходя, благословлю! Ты у меня сам застрелишься, бездарь! Марш на помойку!

Пререкаться со вздорной бабой - ниже моего достоинства. И пойду! И выброшу! Пальцы стальным захватом смыкаются на пакете с мусором. Рвется тонкий полиэтилен.

- Еще на пол мне рассыпь!..

Лидка хмурит брови. Нетушки, актрисуля. Не верю. Одарив жену надменной улыбкой, я покидаю отчий дом. Хлопаю дверью. Шествую по лестнице. С чувством собственного превосходства.

Начинаю гнусно хихикать. Индюк надутый! Придурок-муж из "семейного" ток-шоу для дебилов. Как жена меня терпит? Верно сказала: бездарь! И место мое - на помойке...

Самоуничижение - паче гордыни?

Возле мусорного бака стояли туфли. Черные. Лак, кожа "под чешую", итальянские. Каблуки всего на треть стоптаны. В доме завелся олигарх? Сорит деньгами? Подарил бы мне... В последний момент я все-таки отдернул руку. У меня не жадность! И не зависть. Чтоб я туфли с помойки взял?! Гордыня, где ты? Ау! Да что ж это, блин, творится?!

В квартире было тихо. До звона.

- Лидок? Ты дома?

Тишина сгущается, ватой лезет в уши. Собственное дыхание кажется громом. Кто-то скулит. На кухне. Чероки? Кто тебя обидел?!

За столом сидела Лидка. Плакала, закрыв лицо ладонями.

Какие у нее тонкие пальцы...

- Что с тобой?

- Отстань.

- Ну извини меня, дурака. Я ж не нарочно...

- Не трогай меня... Пожалуйста.

Хоть бы вызверилась, что ли? Я б понял.

- Чего ты, Лид? Все нормально, все хорошо...

Она вдруг отняла руки от лица. Взглянула на меня в упор, смаргивая слезы. Будто впервые увидела.

- Ничего не нормально, Толя. Ничего не хорошо.

Новый грипп. Интервью у Хачатуряна. Вирусолог, профессор. Адрес - ниже. Бегом!

SMSка от шефа.

- Ну? - спросил профессор вместо "здравствуйте".

- Интервью, - напомнил я.

- Ну-ну...

И профессор убрел в недра квартиры.

Нервничая, я последовал за ним. Так меня встречали впервые. Попадались неврастеники, мизантропы, кретины, пижоны... Ноев ковчег. Вирусолог выбивался из общего ряда. Юркий, как ящерица. Мелкий, как разменная монета. Самодостаточный, как Мона Лиза.

А еще он был, что называется, выпивши.

С утра.

В кабинете царил мрак. Солнце без особого успеха тыкалось в задернутые шторы. Тени, силуэты, звяканье бутылки о рюмку. Мне профессор не предложил.

- Ну?

Разнообразием он не баловал.

- Угостите акулу пера?

- Легко.

Бутылка звякнула во второй раз. Нет, не жадность, понял я. Гордыня? Брезгует мелким репортеришкой? Вряд ли. Это у меня сегодня гордыня. Два гордеца сцепились бы еще на пороге. Хотя моя нынешняя гордыня...

Я задрал нос. Вышло не очень.

- Это лечится? - спросил я напрямик.

- Нет.

- Совсем?

- Абсолютно. Пейте, уже все равно.

Я сделал глоток.

- Бренди?

- Арцах. Армянская водка.

- Чем пахнет?

- Кизилом.

- Женщины такое любят.

- Такое люблю я, молодой человек.

И не похоть. Была бы похоть, среагировал бы на женщин. Или на меня, если гомик. Лень? Ишь какой живчик... И не гнев. Гнев я бы опознал сразу.

- Что теперь, Марк Эдуардович?