Дэрил Грегори - Дамаск

— Пощади! — взмолилась она. — Спаси и помилуй!

Она почувствовала, что рядом с ней кто-то стоит. Паула подняла голову и увидела его. Он появился из столпа света. Вернее, так: он сам и был свет. Свет в образе человеческом.

Она никогда не видела его, но сразу узнала.

Он взирал на нее — голубые глаза ласково смотрели на нее из-под светлой челки. Он улыбался только ей. Он был похож на Курта Кобейна. [4] Курт Дональд Кобейн (1967–1994) — лидер группы «Nirvana».

— Я больше не буду принимать эти таблетки, — заявила Паула. Она старалась сохранять спокойствие.

Доктор Лауден подошел к ее кровати, справа от него встала доктор Геррхольц, держа в руках папку, огромную, как Ветхий и Новый Завет, вместе взятые. Никто из врачей даже не поздоровался с Эстер.

Хранитель Паулы, согнувшись, лежал на полу возле ее кровати. Он стал какой-то жалкий и полупрозрачный. Он пролежал там все утро, почти не шевелясь и даже не глядя на нее.

— Сейчас не время прекращать терапию, Паула, — сказал доктор Лауден.

Он придвинул стул к кровати, так что ножка стула пронзила ее хранителя. Врач упорно не хотел его замечать. Это вывело Паулу из себя. В ней опять закипел гнев. Она закрыла глаза и попыталась успокоиться.

— Я прошу вас прекратить давать мне это лекарство, — повторила она. — Вы не имеете права принудительно лечить меня таблетками, которые я отказываюсь принимать.

Лауден тяжело вздохнул.

— Паула, что происходит? Ты ведь никогда не была такой раньше!

— Вы меня плохо знали.

Он подпер голову руками, потом в задумчивости потер лоб. Каждый день в больницу прибывали все новые пациенты с теми же симптомами. Медсестры начинали поговаривать об эпидемии. Несчастный доктор, Мистер Хороший Специалист, вел войну с неведомым врагом, совсем не будучи готовым к этой войне.

— Так помоги же мне! — не выдержал он. — Объясни, что с тобой творится, скажи, что ты чувствуешь!

Паула уставилась в телевизор и молчала. Она вообще перестала выключать его в последнее время — он, правда, работал в основном без звука. Мелькающие картинки на экране отвлекали ее от грустных и тревожных мыслей о слабеющем хранителе — о том, что он все так же лежит на полу и его уже почти не видно.

И тут опять вмешалась доктор Геррхольц:

— Можно вопрос? Смею предположить, вы не хотите продолжать принимать лекарства, потому что перестали видеть своего воображаемого друга? Ведь так?

Паула бросила на нее гневный взгляд. Вот ведь сволочь. Она чуть не сказала ей это в лицо. Доктор Геррхольц смотрела на пациентку спокойно и бесстрастно.

— Два дня назад в соседней больнице умерла одна ваша знакомая. Стефани Возниак. Она ведь ваша соседка? — продолжила она.

Неужели Стеф умерла? Паула не могла в это поверить. Потом невозмутимая доктор Геррхольц достала из своей необъятной папки какие-то снимки и положила их перед Паулой.

— А теперь взгляните на это.

Паула повиновалась почти автоматически. Снимки походили на картинки из учебников по биохимии. Это были микрофотографии тканевых клеток, слегка побуревших под воздействием какого-то химического вещества. Внутри каждой клетки виднелись темные сгустки.

— Видите черные пятна на клетках? На самом деле это узлы прионов, — пояснила Геррхольц. — По своей структуре они очень напоминают обычные белки, вместо которых они начинают функционировать, но если вы присмотритесь, то увидите, что прионы имеют неправильную форму.

Паула рассеянно глядела на фотографии. Руки сами собой перекладывали снимки, один за другим, и она покорно таращилась на них. На некоторых изображениях ткани совсем почернели от размножившихся прионов. Стеф такого явно не заслужила. Она всегда мечтала умереть достойно и упокоиться в соответствии с обычаями своей веры. Вместо этого врачи, похоже, разделали ее, как кролика, а останки запечатлели на этих снимках.

— Ну же, Паула, соберитесь с мыслями, — призывала ее доктор Геррхольц. — Вы должны знать, что если один белок мутирует, в этом нет ничего страшного. Но если этот белок находится в клетке головного мозга, возникает эффект конформационного каскада, мутация прогрессирует по принципу снежного кома.

Паула по-прежнему механически перекладывала снимки, она уже не видела изображений. Эпидемиолог продолжала вещать что-то про нуклеацию и кристаллизацию. Она несколько раз повторила, что в результате заболевания «мозг становится как губка», будто надеялась таким образом напугать Паулу.