Array Array - Похититель вечности

— Джек, — сказал я, в смятении качая головой. — Как ты?

Он пожал плечами, но, казалось, обрадовался при виде меня.

— Паршиво, Мэтти, — ответил он, поднимаясь и присаживаясь на лежанку. — Я все испортил.

— Господи, — сказал я, не в силах сдержаться при виде своего друга в таком ужасном состоянии. — Это я виноват, — добавил я.

— Нет, — быстро ответил он; его это разозлило, будто последнее, в чем он нуждался, — моя жалость. — Никто не виноват, кроме самого меня. Мне следовало просто оттолкнуть тебя, а не бросаться самому на Ната. Как он там? Я его прикончил? Мне тут ничего не говорят.

— К сожалению, нет, — ответил я. — Ты сломал ему челюсть и пару ребер. Он не слишком–то хорошо выглядит, честно говоря.

— Да он и никогда особо хорошо не выглядел, — пожал плечами Джек. — А ты? Что с тобой?

— Меня пока не уволили, если ты об этом. Я думал, уволят, но до сих пор никто ничего не сказал.

Он удивился, но молчал пару секунд.

— Им же нужно, чтобы кто–то присматривал за лошадьми, наверное, — наконец сказал он. — Тебя продержат, пока не найдут замену. И мне тоже. С нами обоими здесь покончено.

Я кивнул и уставился в пол. Я не знал, следует перед ним извиниться или нет, — хочет ли он это услышать. Я решил, что не стоит, а вместо этого рассказал о своем разговоре с Амбертонами, о том, как они сказали, что им никогда не нравилась Доминик, и как меня это разозлило.

— Меня это не удивляет, — сказал он, глядя мимо меня. — Она обращается с тобой, как с дерьмом, и только ты один этого не замечаешь.

Я уставился на него, широко раскрыв глаза:

— Что?

— Неважно. Я не хочу сейчас говорить о ней. — Я раскрыл рот, но он жестом остановил меня. — Мэтти, я не хочу говорить о ней, ты меня слышишь? У меня сейчас своих хлопот полно, помимо твоей личной жизни. Еще три дня — и лучшие годы моей жизни будут безвозвратно загублены. Мне нужно, чтобы ты кое–что сделал для меня, Мэтти. Я прошу тебя об одолжении. — Я кивнул и заговорщицки огляделся по сторонам, хотя с того места, где я сидел на полу, не было видно ничего, кроме стен. Я придвинулся ближе к решетке, и Джек прошептал: — У меня есть план. — Искра сверкнула у него в глазах, он улыбнулся.

— Ну? — сказал я.

— Я могу тебе доверять? — спросил он, глядя прямо на меня.

— Разумеется, — поспешно ответил я. — Ты ведь знаешь, ты…

— Я надеюсь, — оборвал он меня. — Потому что ты единственный, кому я сейчас могу довериться, так что надеюсь, что не ошибся. Этот констебль, — сказал он, кивнув в сторону коридора, — Масгрейв. Он мне не друг. У нас были стычки в прошлом, так что он был бы только рад увидеть меня в петле.

— Ну, этого–то уж точно не произойдет, — сказал я. — Тебя просто посадят…

— Знаю, знаю, — раздраженно сказал он. — Я говорю о том, что он мне не поможет, вот и все. Но другой констебль, Бенсон. Ты его знаешь? — Я кивнул: мне случалось видеть его. Он был еще молодым человеком, и в деревне его любили. Его мать держала постоялый двор, а на похороны его отца собралась вся деревня, даже сэр Альфред почтил их своим присутствием. — У него куда меньше общественных предрассудков, чем у Масгрейва, — продолжал Джек. — И ему надоело жить за счет матери. Его можно убедить.

Я покачал головой и снова проверил, что нас никто не подслушивает, а затем смущенно посмотрел на друга.

— Ты хочешь, чтобы я убедил его? — нерешительно спросил я.

— Послушай, Мэтти. Я говорил тебе, что собираюсь уехать из Клеткли, верно?

— Верно.

— И что я скопил достаточно денег, чтобы уехать?

— Да.

— Так вот, у меня припрятано больше трех сотен фунтов.

— Триста фунтов ? — изумленно переспросил я, поскольку цифра была для меня невероятной. Я с трудом мог даже вообразить такие деньги; должно быть, у него действительно имелись серьезные планы на будущее, раз он ждал, пока накопит столько для побега.

— Я говорил тебе, что откладывал деньги с тех пор, как мне исполнилось двенадцать. Ты же знаешь, здесь их особо не на что тратить. У меня была цель — накопить триста фунтов, и тогда я бы смог уехать. Я собрал нужную сумму на прошлой неделе. Когда сказал тебе, что собираюсь уволиться. Нужно, чтобы ты добыл для меня эти деньги.

Сердце у меня сжалось. Я почувствовал, как внутри у меня растет напряжение, и испугался того, что́ он сейчас попросит меня сделать. К тому же, я помнил фразу, брошенную Доминик ночью: «Пять лет — долгий срок», и усомнился в чистоте своих помыслов.

— Да, — медленно сказал я.

— Я знаю, Бенсон выпустит меня отсюда, если я отдам ему часть денег.