Array Array - Похититель вечности

— Ты поедешь с ними? — спросил я Расти. — В Вашингтон? Морально поддержать?

Он фыркнул:

— Ты шутишь? Тебе не кажется, что мне и здесь проблем достаточно? Не хватало еще, чтобы на меня навесили ярлык «красного».

— Но они же твои друзья, — возмутился я. — Ты же не можешь не воспользоваться шансом, чтобы выказать солидарность со своими друзьями перед Комитетом. У тебя ответственный пост. Если ты встанешь и скажешь, что они невиновны, то…

— Послушай меня, Матье, — холодно сказал Расти, положив мне руку на плечо и на сей раз обходясь без уменьшительного ко мне обращения. — Ничто в мире не заставит меня сесть в самолет и отправиться в Вашингтон прямо сейчас. И ты не сможешь сказать ничего такого, что изменило бы мое решение, так что не трать время.

Я кивнул и мне стало горько; если он с такой легкостью предает друзей, которых так давно знает, вряд ли он способен хранить преданность мне. В этот момент наша дружба закончилась, и я отвернулся от него.

— Ну тогда не рассчитывай увидеть меня здесь в ближайшие дни, — сказал я на прощание. — Потому что если ты не собираешься их поддерживать, значит это сделаю я.

Дороти и Ли уже допрашивали, когда я прибыл в Палату на слушания Комитета. Накануне вечером мы вместе поужинали, стараясь не говорить о предстоящем допросе, хотя полностью избежать этой темы было невозможно. Никто не говорил о Расти — я подозревал, что они успели поссориться с ним перед отъездом из Калифорнии, — но дух его витал над нами, как призрак грядущих неприятностей. Стина пыталась разрядить обстановку байками про то, какие сложности возникли у их телестанции после передачи о школьных наградах, но настроение у всех было безрадостным, и мы напивались, пытаясь избежать пауз в разговоре.

В результате на следующее утро я проспал — нехарактерно для меня — и смог попасть на заседание лишь после одиннадцати утра, через полтора часа после начала слушанья. К счастью, друзей моих только что вызвали, так что пропустил я немного, но, тем не менее, клял себя, потому что они стояли спиной к залу, а я хотел, чтобы они видели, что я здесь, на их стороне.

— Это просто комедийное шоу, — говорил Ли, когда я усаживался на место рядом с толстухой, шумно жевавшей мятные конфеты. — Вот и все, в нем нет никакого подтекста.

— Так вы хотите сказать Комитету, что ваши взгляды и убеждения не сказались на характерах персонажей… «Шоу Бадди Риклза». — Это произнес бледный тощий человек, сенатор от штата Небраска, сверяясь с бумажкой, чтобы убедиться, что не перепутал программу. За огромным дубовым столом сидела в ряд дюжина человек, между ними сновали секретари, раскладывая заметки и бумаги с нужной информацией. Я увидел сенатора Маккарти — он располагался в центре группы, толстый, похожий на луковицу; он отчаянно потел под светом ламп и направленных на него камер. Казалось, его мало интересовали Дороти и Ли — он углубился в изучение дневного выпуска «Вашингтон Пост», время от времени покачивая головой, чтобы подчеркнуть несогласие с тем, что писалось в газете.

— Может быть, подсознательно, — осторожно сказал Ли. — Я хочу сказать, что когда что–то пишешь, ты…

— Так вы признаете, что привносили свои личные убеждения в эту телевизионную программу, которую каждую неделю смотрят миллионы человек по всей стране? Вы это признаете?

— Вряд ли «убеждения», — возразила Дороти. — Мы говорим о телевизионной программе, в которой самая большая дилемма, с которой сталкиваются персонажи, — обновить ли семейный автомобиль или потратить деньги на домработницу на два дня в неделю. Это всего лишь комедийный сценарий для телевидения. Это не «Коммунистический манифест».

Я поморщился, когда она это произнесла, — Дороти выбрала самый неудачный пример, чтобы доказать свою точку зрения. Сенатор от Небраски пристально посмотрел на нее, раздумывая, подождать ли ему пару минут, прежде чем вернуться к эту замечанию, или же настал подходящий момент для атаки. Он решил атаковать.

— Значит, вы читали «Коммунистический манифест», миссис Джексон? — спросил он, и когда она открыла рот ответить, засверкали вспышки камер.

— Я читала и Библию святого Иакова, — осторожно сказала она. — И Конституцию Соединенных Штатов. А вы ее читали, сэр?

— Да, — ответил он.

— Я прочла много книг. Я — писатель. Я люблю книги.

— «Коммунистический манифест» вы тоже любите?

— Разумеется нет, я просто хотела сказать…

— Миссис Джексон, — громыхнул вдруг сенатор Маккарти, и все взгляды устремились на него. Он был известен своим ужасающим нетерпением со свидетелями, поэтому телевизионные съемки этих процессов уже начали подрывать остатки доверия общественности к нему. — Прошу вас, не тратьте время Комитета, устраивая нам ненужную экскурсию по вашим, без сомнения, обширным книжным полкам. Это правда, что вы общались с Джулиусом и Этель Розенбергами, вступили в заговор с ними, чтобы свергнуть законное правительство Соединенных Штатов, и лишь за недостатком улик вы и ваш муж не разделили судьбу этих изменников?