Павел Иевлев - Люди без города

Хвост засек на третьем банкомате. Как человек осторожный, я не стал снимать весь суточный лимит в одном, а брал одну максимальную выдачу — 40 тысяч, — и ехал к следующему. Видимо, не помогло — кто-то засек человека, снимающего много налички, и захотел поживиться. У меня, к сожалению, обманчиво безобидный вид — и рост не богатырский, и в плечах не косая сажень, и лицо самое ординарное. Вели меня топорно, постоянно мелькали одной рожей, подходили близко, когда шел от банкомата к машине, бежали к своей чуть ли не бегом. В серой потасканной «Нексии» их было аж четверо, прижимались они чуть ли не бампер в бампер — боялись потерять, — так что разглядел я их прекрасно. Дагестанцы, судя по всему. Гопота. Но это и хорошо — даги будут сначала давить, пугать, чтобы сам отдал. Они покуражиться любят, молча пальнуть в затылок и снять с трупа — не их стиль. Думают, что я черный обнальщик, деньги чужие, рисковать за них не стану — они таких как раз и пасут у банкоматов. Так что ситуация меня скорее раздражала, чем вызывала опасения. Я спокойно подъехал к четвертому банкомату и добрал остаток суточного лимита. Немного даже демонстративно убрал пачку тысячных купюр в сумку, висящую на брючном ремне, и вернулся в машину. Тот из дагов, кто приглядывал за мной вблизи, резво потрусил обратно в «Нексию». Я завелся и тронулся, они рванули за мной с таким энтузиазмом, что чуть не устроили ДТП. Дилетанты, смотреть противно.

Я неторопливо проехал полквартала и свернул в гаражный кооператив. «Нексия» прижималась ко мне, уже не скрываясь. Думаю, внутри царит полное ликование — жертва сама привела их туда, где можно без помех осуществить экспроприацию материальных ценностей. Это хорошо, это не даст им задуматься, зачем я с кучей денег еду в такие ебеня. Они уже видели деньги, в их воображении скромный дневной лимит снятия превратился в невесть какие миллионы, они полны азарта. Они думают, что жертва тут — это я.

Я прибавил ходу, свернул в тупиковый проезд и резко остановился. Влетевшая за мной «Нексия» от экстренного торможения немного просквозила юзом, но водитель справился. Я вышел, захлопнул дверь и встал, прислонившись к борту. Да, так я и думал — в азарте выскочили все четверо.

Самый здоровый, с мятыми ушами борца, первым шагнул ко мне, опуская руку в карман:

— Э, стоять… — начал он.

«Хлоп-хлоп-хлоп-хлоп», — ответил мой пистолет. Глушитель на «макарове» работает так себе, но тут достаточно безлюдно, а задерживаться я не собираюсь. Контрольные мне делать не нужно, обыскивать неинтересно, мародерить противно.

Сел в машину и уехал.

— Здравствуйте, Анна!

— Здравствуйте, Виктор, рада вас видеть! С чего бы вы хотели начать наш сегодняшний сеанс?

— Увы, Анна, я опять сделал это, — винюсь я.

— Неужели никак нельзя было решить проблему иначе? — голос психотерапевта профессионально ровный, но я знаю, что он расстроена.

— Увы, Анна, они сами напросились. Ну не дорогу же спросить они за мной ехали?

Я лукавлю, и Анна это знает. Я мог от них оторваться, я мог вывести их на полицию, я мог позвонить определённым людям, и их бы приняли на месте, объяснив, насколько они не правы. Я мог, в конце концов, стрелять не в лоб, а по конечностям. Да что там, скорее всего, достаточно было бы достать пистолет и прострелить колеса, чтобы они, с угрозами и обещаниями разобраться потом, но отстали. Но я поступил так, как поступил. Я убийца, Анна.

— Вы слишком строги к себе, Виктор, — качает головой мой воображаемый психотерапевт, но я-то знаю…

Впервые я узнал о своем предназначении, когда отчим по какой-то причуде сознания пропил не все деньги, а на остаток привел меня в тир. Он тогда еще пытался периодически изображать: «Я тебе, засранцу, как отец!» Про себя я его так и называл: «мой какотец». Тир был дурацкий, по две копейки выстрел, с жестяными фигурками, рывками едущими вдоль задней стены полутемного павильона и ушатанными пневматиками-переломками, пристреливать которые никто и не собирался. Но я не промахнулся ни разу. Изумленный отчим, который перед этим пытался путано объяснить, как совмещается прицел с мушкой, разорился еще на двадцать копеек — и снова легли десять фигурок. Тут уже его приятель, который этим тиром как раз заведовал, выдал еще десяток бесплатно — с тем же результатом. Дальше я стрелял в бумажную мишень, аккуратно вынеся пульками десятку, в консервную банку, в автоматные гильзы… Мужики впали в азарт, и уж не знаю, как отчимовский собутыльник потом отчитывался за истраченные пульки, но я выстрелил раз сто — и ни разу не промазал. Мне не было интересно — ни тогда, ни потом. Как вам не было бы интересно раз за разом валить стоящий на столе спичечный коробок, ткнув в него пальцем. (Я далеко не сразу понял, что люди, которые промахиваются, делают это не специально). Так что стрелять мне было скучно, но сообразительный «какотец», на пару с мужичком из тира, монетизировал мой талант — спорил на выпивку с такими же калдырями, что я попаду десять раз подряд. И я, разумеется, попадал. Потом этот фокус всем наскучил, желающие спорить кончились, и больше я в тир не ходил. Не пошел я и в стрелковый спорт — просто не пришло в голову. Скучно же. Промахнуться при стрельбе для меня все равно, что промахнуться, вытирая жопу. Вам же не приходит в голову строить карьеру на том, что вы очень точно вытираете жопу? Так что мое следующее столкновение с судьбой состоялось уже в армии. Мама к тому времени умерла, «какотец» пропивал последний ресурс печени, я был дурак-дураком. Имел неосторожность продемонстрировать талант, и моментально был взят на заметку. От подразделения требовалась сдача нормативов, и я стрелял за себя и за тех узбеков, а потом меня выставили на внутриармейские соревнования, защищать честь родного гарнизона… По-своему это было удобно — локального чемпиона по стрельбе не гоняют копать канавы, и он реже чистит картошку, проводя время в «тренировках». Его уважают старослужащие и берегут командиры. На исходе срочной мне сделали предложение насчет дальнейшей службы. Возвращаться в квартиру «какотца» не слишком хотелось, и я его принял. Дальше было много интересного и не очень, но основным моим занятием с тех пор стало убивать людей. От судьбы не уйдешь.