Валерий Марк: Каторга

— Так. Пробую!

— Дверь-то прикрой.

— То есть как это?

— Ну тебе что, приятно, когда смотрят, когда ты срешь?

— Не знаю. Ну ладно, прикрыл, не ори, старый кретин.

— Не забудь смыть, молодой глупый кретин, — напомнил Дед в дверь.

— Засохни. Я уже догадался.

Когда, Лысый, наконец, закончил, они вышли в комнату с умывальниками.

— Мыть руки, — сказал Дед с кислой ухмылкой. — Посрал, вымой руки. Всему вас учить надо, щенков.

Лысый, не споря, подошел к умывальнику, открыл воду, намылил руки, стал споласкивать мыло и фыркнул.

— Надо же. Сроду бы не подумал. — Он вытер руки. — Знаешь, Дед, Умника мы, конечно, замочим, это понятно, но мне здесь нравится!

— Всему вас учить надо, щенков, — сообщил Дед, усмехаясь под нос.

Они вернулись в барак, прошли к своим нарам и уже собирались спать, когда к ним подошла небольшая компания, во главе с косоглазым типом с треугольной челюстью. В руках у косоглазого была дубинка. Он остановился над Лысым и, поигрывая дубинкой, толкнул его в бок.

— Вставай, гнида. Дело есть.

Лысый приоткрыл один глаз.

— Вставай, говорю. — Тип ударил Лысого снова.

— Это ты что ли, Гондон? Отвали, завтра решим.

— Ты что, не слышал? Вставай, сука, сам, пока я добрый.

— Отвали!

Гондон, не произнося больше ни слова, с размаху ударил Лысого дубинкой в голову. Лысый вскрикнул, дернулся, свалился на пол. Косоглазый ударил его ногой в спину.

— Ты что, сука, говорят, ходил в тот сортир? Отвечай, сука, ну!

Лысый лежал, обхватив ладонями лысину, по которой бежала кровь.

— Отвечай, сука, ну!

Гондон ударил Лысого в пах, и Лысый скрючился, прижал колени к груди. Дед вскочил со своих нар, получил удар дубинкой в висок и обмяк, упал обратно в постель.

— Ты, сука, тут что, на особенном положении? — процедил сквозь зубы Гондон и снова ударил Лысого. — Мы, значит, тут все гондоны, падаль, отстой, а ему подавай чистый сортир? Тут ему, видишь ли, срать уже западло? Мы, значит, тут все использованные гондоны, а он…

Косоглазый не договорил. Дед выдернул у него из руки дубинку и успел ударить по шее, пока на него не накинулись роем шестерки. Они отобрали у Деда дубинку и стали бить кулаками. Гондон, теряясь от боли и страха, вырвал у шестерок дубинку и ударил Деда с такой силой, что тот свалился на нары, перекатился на другую сторону и упал на пол. Гондон, забыв про Лысого, перепрыгнул через нары и стал избивать Деда чем было можно — руками, дубинкой, ногами. Шестерки окружили Деда и принялись рвать его на куски. Деда били недолго — Лысый поднялся с пола и, тоже почти не соображая и с трудом разбирая что вообще происходит, набросился сзади на косоглазого и попытался его задушить. Он вцепился в глотку Гондону с такой силой, что даже когда кто-то из шестерок вконец размозжил Лысому череп, и весь рой вмиг рассыпался, косоглазый так и не смог освободиться от мертвой хватки.

Когда он уже перестал дергаться и хрипеть, все стихло, и больше ничего не тревожило зловонную тишину. Дед еще долго ворочался, пытаясь подняться. Наконец он, отплевываясь, дополз до Лысого и ударил его по щеке. Потом ударил еще раз, потом еще. Лысый очнулся, приоткрыл залитый кровью глаз, промычал.

— Лысый, — прохрипел Дед. — Ты еще жив? Лысый… Куда же твоя лысина делась…

— Где Умник… — прошептал Лысый чуть слышно. — Где Умник… Позови Умника…

— Сейчас, сейчас… Он там, наверно, так и сидит, в своем люке… Сейчас я за ним сползаю… Не подыхай пока, Лысый, дождись…

— Где Умник… Позови Умника…

И Дед все-таки собрался с силами, и поднялся на ноги, и, шатаясь и хватаясь за стойки нар, побрел к выходу. Он вернулся нескоро — его вел под руки Умник, и они добрались наконец до места, и Умник склонился над Лысым, а Дед со стоном обмяк и повалился на пол.

— Лысый! — Умник тронул Лысого за плечо. — Лысый, ты еще жив? Я пришел. Я успел, Лысый, очнись! Где твоя лысина…

Лысый открыл невидящий глаз, вздохнул несколько раз, шевельнулся, прошептал еле слышно:

— Умник, прикинь… Я ходил в туалет… Это, оказывается, так круто…

— Лысый, я честное слово, очень этому рад! Видишь, сумел пожить перед смертью по-человечески…

— Умник… Я, наверно, попаду в ад…

— Лысый, не попадешь. Посмотри, Лысый, вокруг. Это и есть ад. Так что умирай спокойно.

— Умник, ты сволочь, паскуда… Так хорошо, что ты разузнал мой номер… — Лысый попробовал облизать губы, но язык не высовывался. — Ты просто красавец… Так здорово… Страшно подумать, если бы я подыхал и не знал… Какой у меня номер…