Дмитрий Дзыговбродский: Дмитрий

Мартин шёл через дом неровными шагами — сердце частило, еле выдерживая новое чувство. Оно сжигало изнутри, но и давало силы. Дарило почти что всемогущество, насмехалось над сомнениями и преградами.

Мартин рассмеялся… и сразу же замолчал, испугавшись своего смеха.

Апартаменты брата.

Дверь не выдержала удара и распахнулась — жалобно зазвенела на полу панель электронного замка.

Эрик не выглядел ошарашенным. Казалось, что он давно этого ждал, и рад, что всё наконец-то закончилось.

— Зачем? — прошипел Мартин.

— Почему ты не спрашиваешь, где Катрин? — улыбнулся Эрик, глазами показывая на ванную. Шум воды говорил о том, что кто-то там всё же есть.

— О Катрин потом… Зачем ты ходил в храм, зачем покупал индульгенции на предательство?

Эрик спокойно посмотрел ему в глаза:

— Брат, но я же ничего не умею… Совсем. Вот отец меня и активировал, как предателя

Скулы свело от бешенства — Мартин понял, что ещё минута, и он сорвётся. Новое чувство заполонило разум. Только бы брат замолчал …

Перетерпеть, промолчать, не содеять…

— Сколько?

Эрик вскинул на него пронзительный взгляд.

— Сколько раз? — повторил Мартин.

— Семьдесят два. То есть семьдесят три… вместе с тобой.

— Кто ещё? Макс Фоэр, Линден Дрейк, Войцех Ретра?

Лица друзей, обвинённых в предательстве и казнённых по приказу отца, проносились перед глазами.

— Они же были и твоими друзьями.

Эрик тихо засмеялся:

— Потому что предавать — мой талант. Мой единственный и неповторимый талант. Я же ничего не умел, мой способный, сильный братец. Все доставалось тебе — Катрин, управление картелем, деньги, слава… А для меня только предательство. Ты же знаешь нашего отца — он всем найдёт применение.

Солнечное пламя в руках Мартина тихо вибрировало, силовые поля искрились северным сиянием, подсвечивая ладонь изнутри. Казалось, руку окутывает пламя. Но Мартин знал, что настоящий огонь пылает в душе. Ненависть пьянила… подталкивая, намекая, соблазняя.

Шум в душевой кабинке прекратился. И Мартин улыбнулся… хищно, уверенно, зло. Если это Катрина… А это она — без сомнения. Тогда он более не будет сдерживаться… И жгучее, пьянящее пламя в сердце растечётся по жилам, даруя отдохновение разуму. Если бы кто-то раньше сказал, какое это упоение — ненавидеть.

Дверь душевой открылась и Катрина вышла… весёлая, разрумянившаяся, опьянённая недавней близостью с мужчиной.

Замерла.

— Зачем тебе индульгенция на предательство?

Она не ответила, вжимаясь в тёмное дерево двери.

— Только лишь для этого? — Мартин дёрнул рукой в направлении постели.

На душе было гадко — использовать предательство так мелко, для измены. А он то думал… собирался защитить отца, картель, брата…

Мышцы лица искривила судорога.

— Мартин, не надо, — прошептала Катрин.

— Правда, у меня это хорошо получается? — улыбнулся Эрик, по-мальчишески искренне, — …преда…

Пламя вырвалось из магнитной ловушки, равнодушно пожирая и шёлк простыней, и человеческую плоть.

Катрин завизжала.

Мартин прикрыл глаза и направил полосу огня в её сторону.

Когда пламя немного поутихло под тяжёлыми каплями противопожарной системы, Мартин подошёл к той, что когда-то была его невестой. Тёмно-зелёные глаза с золотистыми искорками с ужасом смотрели на него, но кроме смертного страха в них ничто более не осталось — всё ушло в небытиё.

Мартин провёл рукой по её щеке — плазма милосердно пощадило лицо. Капли противопожарной взвеси стекали по щекам. Словно слёзы. Серебристые, тяжёлые, опоздавшие…

— Due cose belle ha a mondo Amore e Morte [5] Due cose belle ha a mondo Amore e Morte — В мире прекрасны два явления: любовь и смерть , — прошептал Мартин.

И вышел из комнаты. Не оборачиваясь.

— Роджер, — позвал Мартин, медленно спускаясь по тёмным ступеням главной лестницы, — не поступало сообщений от отца?

— Нет, господин Мартин, вы же знаете, он приезжает послезавтра. Я слышал крик госпожи Катрины… Что-то случилось?

— Нет, Роджер. Всё нормально. Теперь всё нормально.

— О, Мартин! Вы решили вернуться? — оживился отец Хоуп. — Что же сегодня? Как прошлый раз?

Мартин облизнул враз пересохшие губы:

— Да, спасибо. Мне нужна ненависть… и немного предательства.

2006

Primus inter pares — Первый среди равных

Argumenta ponderantur, non numerantur — Сила доказательств определяется их весомостью, а не количеством