Александр Звягинцев: Принуждение к любви

Через пару дней он пригласил меня в свой кабинет и предложил все сразу - работу в их отделе по связям с общественностью, бесплатное проживание в служебной квартире на Люсиновской, московскую прописку. А в обмен для начала ободряющее похлопывание пониже талии. И взгляд, обещающий многое.

Все было ясно. В ответ на эти щедрые авансы я должна была стать его любовницей. Никаких принципиальных возражений у меня не было. К тому времени я была девушкой и опытной, и свободной. И уже знала расценки на этом рынке.

Вот так начался наш роман. Мне он даже поначалу нравился. Это потом я вдруг почувствовала его гнетущую тяжесть. Дело в том, что Литвинов был по натуре тираном. Властвовать, торжествовать над другими, заставлять их чувствовать себя вечно и непрестанно обязанным ему, великому и неповторимому, было его страстью. Даже в постели он требовал, чтобы я каждый раз восторгалась его достоинствами. Достоинства были, не скрою, но не такие, чтобы я каждый раз исполняла ритуал искреннего благодарения и восторга.

А тяжесть становилась все невыносимее…

Однако я понимала, что если он догадается об этом, то расплатиться придется по самому большому счету. Да и красивая жизнь с хорошими деньгами затягивала.

А потом появился Женя. Человек, совершенно противоположный Литвинову. Во всем. Вот уж для кого свобода другого человека была вещью совершенно не подлежащей ни сомнению, ни обсуждению. Он никогда ничего от меня не требовал, ни на чем не настаивал. С ним я отдыхала от Литвинова, как отдыхают в отпуске на море от осточертевшей работы.

У нас с Женей появились совместные планы. У него была куча проектов, но он не выносил организаторской работы. Я готова была взять ее на себя. О Литвинове мы с ним никогда не говорили. Иногда мне, правда, казалось, что он знает о нем, а потом это ощущение проходило.

В общем, я решилась. Литвинов был за границей, а я сняла квартиру и съехала с Люсиновской. Когда он вернулся, я пошла к нему, чтобы сказать, что все закончено и я ухожу с работы.

Он выслушал меня внимательно, но спокойно. А потом вдруг сказал:

- Ты думаешь, тебе будет с ним на Таганке лучше, чем нам с тобой на Люсиновской?

То есть он все знал и за нами с Женей следили по его приказу.

Он был в каком-то бешенстве. Я уже слишком хорошо знала его и хорошо представляла себе, о чем он думает. Что-то вроде того, что вот эта крымская тварь предпочла ему, замечательному и великолепному, щедрому и неотразимому, какого-то безвестного журналиста!.. Как булгаковского прокуратора, его душил самый страшный гнев - гнев бессилия. И вот эта детская обида - что не он бросил, но его посмели бросить!

- Трахнуть тебя, сучку, прямо здесь, чтобы запомнила, - вдруг прошипел он.

Тут я просто рассмеялась - нашел чем пугать.

И грубо ответила:

- Если тебе это поможет, могу отпустить по старой памяти.

Он позеленел. А я просто ушла.

Честно говоря, я очень боялась, что он будет мстить, но прошел месяц, другой, и ничего не случилось. Мы с Женей занимались проектом собственного сайта, искали деньги. Он, кстати, иногда говорил, что если дело раскрутится, то надо будет обязательно привлечь Ледникова. Про Литвинова я и не вспоминала.

Так прошло полгода. И тут на меня вышли знакомые люди из «Крокета» с предложением опубликовать материал о скандале в компании, показали документы. Почему-то меня не насторожило, что они хотели публикации именно в «Эхе». Деньги были не такие уж и большие, но на них было вполне возможно прокатиться вдвоем на недельку в Европу. Да и немного насолить Литвинову, ближайшему человеку Бучмы, захотелось по ходу дела…

Женя поначалу отказывался, потом, убедившись, что документы подлинные, согласился. Но при условии, что он сам на основе этих документов напишет текст, такой, какой считает нужным, а документы останутся у него. Заказчики, мои бывшие коллеги, не возражали…

Как я и ожидала, публикация не вызвала никакого шума, и мы спокойно отправились в тур по Скандинавии. Когда вернулись, Женя уехал в Киев, писать про оранжевую революцию.

Он вернулся раньше, чем должен был, страшно встревоженный и подавленный. Рассказал мне о вашей встрече. Я пыталась, как могла, его успокоить, но он говорил, что Ледников просто так в Киев не примчался бы. Больше всего он переживал за меня, говорил, что ищут именно меня, источник сведений, а сам-то он никому не нужен…

Я пыталась выяснить, что случилось, связалась с людьми, которые предоставили мне документы. Мне сказали, что ситуация странная и необъяснимая. Бучма в истерике, топает ногами и рычит на службу безопасности, хотя никаких оснований для этого вроде бы нет, потому что наверху нашу публикацию проигнорировали…