Клиффорд Саймак - Живи высочайшей милостью

— Ни малейшего представления, — ответил Лэнсинг.

— Хозяин утверждает, что и он ничего не знает, — мрачно произнес пастор. — Он говорит, что он всего лишь содержатель гостиницы и что не привык задавать вопросы. Тем более что задавать их здесь некому. Впрочем, я полагаю, что он лжет.

— Не судите слишком поспешно и слишком сурово, — вступила в разговор поэтесса Сандра Карвер. — У него честное и открытое лицо.

— У него лицо свиньи. И он позволяет греховным деяниям совершаться под своей крышей. Эти картежники…

— Что касается греховности, — заметил генерал, — вы все это время пили ликер наравне со мной.

— Это не грех. — Пастор добродетельно поджал губы. — Библия учит нас, что немного вина полезно для организма.

— Ну, приятель, какое же это вино! Такие крепкие напитки не были известны в библейские времена.

— Нам, пожалуй, лучше успокоиться и подумать о том, что нам известно, — сказала Мэри. — Может, тогда мы лучше поймем ситуацию. Нам следует знать, кто мы такие, как попали сюда и что думаем о случившемся.

— Первая разумная мысль, — сообщил собравшимся пастор. — Надеюсь, ни у кого нет возражений?

— У меня нет, — ответила Сандра Карвер так тихо, что остальным пришлось напрячь слух, чтобы уловить ее слова. — Я дипломированная поэтесса из Академии Древнейших Афин. Я владею четырнадцатью языками, хотя пишу и пою только на одном — диалекте Древней Галлии, самом выразительном языке в мире. Я не поняла, как я сюда попала. Я была на концерте и слушала новую симфонию в исполнении оркестра из Заокеанских Земель. Никогда в жизни не слышала более выразительной музыки. Она захватила меня. Мне казалось, что музыка уносит душу из бренного тела в иное пространство. А когда я вернулась, и моя плоть, и мой дух оказались в другом месте — сельской местности небывалой красоты. Там была дорожка, я пошла по ней, и вот…

— А год? — спросил пастор. — В каком году это было?

— Я не понимаю вопроса, пастор.

— В каком году это произошло? Как вы измеряете время?

— В шестьдесят восьмом году Третьего Ренессанса.

— Нет-нет. Я не это имею в виду. В каком году Господа нашего?

— О каком господе вы говорите? В теперешние времена так много господ…

— В каком году от Рождества Христова?

— Христова?

— Да, Иисуса Христа.

— Сэр, я никогда не слышала ни об Иисусе, ни о Христе.

Пастора чуть не хватил удар. Его лицо побагровело, он стал расстегивать воротник, будто ему не хватало воздуха, сделал попытку заговорить, но слова не шли с его уст.

— Мне жаль, если я огорчила вас, — сказала поэтесса. — Я сделала это по незнанию. Простите. Я никогда не обижаю людей по доброй воле.

— Ничего, моя дорогая, — вмешался генерал. — Все дело в том, что наш друг пастор — жертва культурного шока. И он может оказаться не единственным. Ситуация, в которой мы все оказались, совершенно невероятна, но по мере развития событий дело приобретает все же некоторую степень достоверности, хотя боюсь, что большинству из нас принять ее будет трудно.

— Вы хотите сказать, — ответил ему Лэнсинг, — что все мы принадлежим к разным культурам и, может быть, даже к разным мирам?

Удивляясь собственным словам, он вспомнил, как несколько часов назад Энди Сполдинг, играя идеей и явно не веря в ее серьезность, болтал об альтернативных мирах. Теперь Лэнсинг пожалел, что многое пропустил мимо ушей.

— Но мы все говорим по-английски, — сказала Мэри Оуэн, — или, по крайней мере, можем говорить. Сколько языков, Сандра, вы знаете?

— Четырнадцать, — ответила поэтесса. — Правда, некоторые из них не очень хорошо.

— Лэнсинг высказал предположение о том, что все мы из разных культур, — сказал генерал. — Я поздравляю вас, сэр, — очень тонкое наблюдение. Может быть, все и не совсем так, как вы говорите, однако, скорее всего, вы весьма близки к истине. Что же касается языка, на котором мы говорим, то можно сделать даже кое-какие предположения. Мы все принадлежим к одной команде и все говорим по-английски. Но ведь возможны и другие команды? Французская команда, итальянская, греческая, испанская — маленькие группы людей, которые могут взаимодействовать, поскольку говорят на одном языке?

— Чистое словоблудие! — вскричал пастор. — Безумие считать и даже предполагать, что то, о чем вы двое говорите, может оказаться правдой. Это противоречит всему, что известно на земле и на небесах!

— Наши знания о земле и небесах, — ответил генерал раздраженно, — всего лишь капля в море. Мы не можем игнорировать факт нашего пребывания здесь, а способ, каким мы сюда доставлены, выходит за пределы всех наших представлений.