Дмитрий Лычковский: Когда был Ленин мумией

Число распотрошенных чинчорро стремительно росло, фаланга таяла на глаза. Вскоре Македонского взяли в кольцо пять здоровенных нубийцев, очевидно рассчитывая пленить целым. Дико рыча и выкрикивая грязные ругательства, полководец какое-то время сдерживал их натиск, яростно и умело отбиваясь от наседавших. Однако силы были неравны. Скоро щит полководца разлетелся в щепы, а от меча остался лишь жалкий скошенный обломок. С криком: «Тебе, Арес!» — полководец всадил его в горло ближайшего стражника, и в тот же момент огромный двойной топор в руках черного гиганта рассек великого полководца от макушки до паха. Тело осело на пол двумя несимметричными половинами, которые подоспевшие стражники с хлюпаньем иссекли в кашу серповидными лезвиями. Сладко и сильно запахло то ли медом, то ли мертвечиной. Завоевавший полмира пал…

Ленин привстал на телеге.

— Товарищ Шайба! — прокричал он. — Срочно подтягивайте артиллерию! — и, привлекая к себе внимание, замахал белым платком, который приберег на случай похабного мира во внутреннем крамане пиджака.

Но Шайба все отлично понял и без Ильича. Выстроив на входе в зал сорок мумий-аркебузеров с тлеющими фитилями, он взмахнул рукой и проорал «Пли!». Грянул залп. И это было явной ошибкой, так как пороховым дымом помещение заволокло столь плотно, что Ильич полностью утратил картину происходящего. Однако Шайба, пользуясь дымом как завесой, матерясь и чертыхаясь, вкатил в зал «Гатлинга». Рукоять смертельной мясорубки загрутилась, от грохота заложило уши, и египтяне, теряя одного воина за другим, поспешили нырнуть в следующий коридор. Зал был взят!

— Владимир Ильич, — вдруг прозвучало у Ленина над ухом, — Прошу вас, немедленно освободите санитарный обоз! Что за безобразие!

Ленин, вскочивший в пылу битвы на телеге на ноги, обернулся, и увидел Пирогова, с усилием тащившего за плечи истерзанного чирибайя. На боку у хирурга висела импровизированная аптечка из куска занавеса с нашитым красным крестом. Ильич поспешно спрыгнул с повозки.

— Ну-ну, потерпи, голубчик, — приговаривал Пирогов, прилаживая к туловищу раненого с помощью бинтов полуоторванную руку. — Сейчас, братец, полегчает!

— Что же вы, Николай Иванович, под стрелы лезете, себя не бережете, — заботливо сказал Ленин. — А вдруг зацепит? Вас-то кто соберет?!

— Я, милостивый государь, врач, — не прекращая перевязки, ответил Пирогов. — Клятву Гиппократа приносил. К тому же не одну войну прошел, и франко-прусскую, и русско-турецкую. Да и весь Кавказ с госпитальными телегами пешком исходил, так что не привыкать, — и он решительно направился в зал за новыми ранеными.

Шайба с черным от пороховой гари лицом использовал временную передышку, чтобы раздать бойцам автоматы и гранаты. Выстроив шеренгу уцелевших македонцев со щитами, он повел своих гранатометчиков под их прикрытием в коридор. Там ждал сюрприз: мощная баррикада, сложенная из обломков статуй и гранитных колон. Из щелей полетел град стрел.

Однако Шайба не растерялся. Выскочив перед строем, он зубами вырвал из гранаты кольцо, размахнулся и запустил ее в самый центр заграждения. Метнулся столб пламени. «Та-та-та!» — заработал в руках Шайбы «Дегтярев» и остановившиеся было чинчорро с обезумевшими лицами вновь качнулась вперед. «Даешь! Даешь, тудыть твою в душу мать! Вперед, суки! Сокрушу!» — орал Шайба, выпуская веером очередь за очередью. Однако взять баррикаду с ходу не удалось. Египтяне дрались с отчанием обреченных. Нападавшие были отброшены с помощью пик и кувшинов с горящим маслом, от которых в коридоре стало светло как днем и которые они метали поразительно метко.

Несколько чирибайя вспыхнули факелами и своими воплями тут же внесли панику в ряды атакующих. Восставшие дрогнули и побежали. Понимая, что их не остановить, Шайба выпустил в сторону египтян еще две очереди и, отшвырнув в сторону опустевший диск, отполз за телегу.

— Дрянь дело, Ильич, — прохрипел он. — Если сейчас бойцов не поднимем и эту хрень не возьмем — конец! Надо бы грантометом… Гранатометом! Вот я мудак! У нас же «Мухи» в загашнике спрятаны.

Обламывая ногти, уголовный сорвал крышку с длинного зеленого ящика и извлек из него кусок трубы. Ильич настороженно выжидал, что будет дальше. А Шайба положил трубу на плечо, направил на противника, что-то подрегулировал, куда-то прищурился — и и нажал на спуск. Рвануло так, что заложило уши. А Шайба уже брал следующую «Муху». После пятого выстрела, когда пыль в коридоре осела, стало видно, что в середине баррикады образовалась широкая брешь. Стрелы, правда, еще летели, но реже гораздо, реже, — удовлетворенно отметил Ленин.