Дмитрий Лычковский - Когда был Ленин мумией

В голове Ильича что-то щелкнуло и встало на место. Его гениальный логический ум моментально сопоставил все факты событийного калейдоскопа последних суток. Двое в кожаных фартуках, корпящих над починкой неандертальца… Табия, мстительно прокалывающий глаз на зеленой бумажке… Демон паники, сквозь кожу которого проступают цифры…

— Но ведь известно: если долго вглядываться в бездну, бездна начинает вглядываться в тебя, — скрыл он свое озарение за спасительным Ницше. — Вы не боитесь, товарищ Хуфу, что те, за кем вы наблюдаете, в свою очередь, начнут наблюдать за вами?

— Кто? Смертные? — с бесконечным презрением сказал Хуфу. — Эти суетные существа, занятые вечным переливанием из пустых мехов в порожние? Они не способны вглядываться — они не удосужились даже разглядеть повнимательней эту бумажку и прочесть начертанное. Хотя там без тайнописи, напрямую указано, что их ждет, все мои цели и задачи.

Ленин завертел доллар в руках, отыскал поверх пирамиды надпись «Annuit Coeptis», под пирамидой уже знакомое «Novus Ordo Seclorum», а на ленте, зажатой в лапах орла, «E Pluribus Unum» и вслух перевел с латинского:

— «Он одобряет наши деяния». «Новый порядок на века». «Из множества — одно»…

— Вот именно! Из множество — одно: восстановленное Египетское Царство! — прогремел Хуфу. — И это новый порядок на века. Поэтому я, Великий Архитектор Вселенной, одобряю все деяния, связанные с долларом, как приближающие этот новый порядок.

— Ну тогда, товарищ Хуфу, возникает резонный вопрос — а каким оно будет, это

восстановленное Египетское Царство? Кто станет его гражданами — очевидно, участники нашего съезда? Живых, я полагаю, вы намерены шлепнуть?

— Шлепнуть?

— Ну, в смысле, кокнуть. Поставить к стенке. Отправить на тот свет.

— Но они и так на том свете, — удивился Хуфу. — Ты хотел сказать — отправить на этот свет?

— Да-да, — нетерпеливо сказал Ильич. — Расстрелять! Ликвидировать! Уничтожить, наконец…

— Уничтожать всех живых нет смысла: нам нужны рабы. Поэтому часть живых останется, важно только правильно определить их число. Как завещал великий Птах, условием успешной работы любой системы является оптимальное соотношение господ и рабов. В разные времена их называют по-разному: феодалы и вассалы, империалисты и пролетарии, функционеры и трудящиеся, олигархы и лохи… Но формула неизменна: число хозяев и число слуг находятся в точной математической зависимости, и баланс не должен нарушаться. Слишком много рабов — это голод, теснота, грязь и эпидемии. Слишком мало рабов — это войны, дефицит, грязь и профсоюз. Поэтому поголовье смертных мы контролируем уже сейчас. Хотя способы контроля затратны и требуют много усилий.

— Концентрационные лагеря! — кивнул головой Ленин.

— Нет, потому что этот способ сокращает только одно поколение. Но последующее начинает рожать еще больше и преимущественно мужчин: таким сотворил человека Хнум. Мой верховный жрец Ханопис придумал другой способ — распространяющийся на следующие поколения все шире и шире, как круги по воде. Он называется «Борьба за права человека».

— Права? А какие именно?

— Любые. Право употреблять траву забвения, порошок, призывающий видения, и

таблетки радости — не узкому кругу посвященных и не для общения с богами, а каждому смертному, в любое время и в любых количествах. Право женщин не рожать, не исполнять обязанности жены, не заводить семью, истреблять зародыш в чреве своем и право тратить свою жизнь, отстаивая право на эти права. Право уходить из жизни и способствовать уходу из жизни своих родственников, если сами они физически не могут принять такое решение. Право мужчин брать в жены мужчин, а женщин брать в мужья женщин и право этим семьям воспитывать детей, чтобы те росли в уверенности, что это хорошо. Борьба за права сегодня — любимое занятие смертных. Увлеченные им, они сокращают свое поголовье, как не сократила бы его ни одна война.

— Я все равно не понимаю, как это действует, — упорствовал Ильич.

Фараон вздохнул.

— Ну перенеси силою мысли своей на необитаемый остров педерастов и лесбиянок, отрицающих семью феминисток и наркоманов и снабди их в достатке едой и питьем. Что получится?

— Общество, не способное к воспроизводству, — ахнул Ильич.

— Правильно. И даже если какой-нибудь наркоман в скуке своей изнасилует феминистку и она понесет и не успеет в нужный срок реализовать право на истребление зародыша в чреве, поскольку пишет трактат по правам женщин не быть женщинами, то размножение все равно не даст результата. На свет появится больной ребенок — от наркоманов здоровых не рожают. Впрочем, чтобы не мучиться, он сможет воспользоваться своим правом на добровольную смерть. Так что этот способ контроля очень действенный. Но и очень дорогой. Если б ты знал, Ич, во сколько мне обходится ежегодное финансирование одной только амстердамской Розовой Субботы… — фараон сокрушенно махнул рукой.