Дмитрий Лычковский - Когда был Ленин мумией

И впрямь, за спиной барышни около обломков копошились люди с носилками. Вот трое из них с трудом сдвинули с места кусок обрушенной стены и вытащили неподвижное тело старика. Приставив два пальца ему сбоку под подбородком, один из спасателей на секунду замер, затем безнадежно махнул рукой — и вместе с напарниками начал бесцеремонно заталкивать мертвеца в черный мешок. Хотя лицо и борода несчастного были залиты кровью, Ильич с ужасом узнал крючконосого Авраама.

«По непроверенным данным, ответственность за теракт готова взять на себя известная террористическая организация Аль-Каи…», — звонко тараторила девица. Щелкнув пальцами, фараон заставил ее умолкнуть, а экран — исчезнуть.

Ленин попытался изобразить недоумение:

— А, собственно, какое отношение… — начал он, но фараон недовольно повел головой и телохранители тряхнули Ильича за плечи так, что клацнули зубы. «Игра проиграна», — обмерев, понял он.

— Я знаю, кто помрачил твой ум, Ич, — презрительно сказал Хуфу. — Это вавилонский халдей, что строит мне козни уже много веков подряд. Теперь он вообразил, что может заманить меня в ловушку с двух высоких башен. Ты видел, что с ними сталось. По моему указанию они только что обращены в пыль. Что касается халдея, он понесет жестокое наказание. Его родину, так страстно любимый им Вавилон сотрут с лица земли. Писец!

Сидящий слева от подножия трона бритоголовый юнец встрепенулся, проворно расправил кусок папируса на низеньком столике и обмакнул палочку в бронзовую чернильницу.

— Пиши. Я, божественный сын Амона Ра, великий Хуфу приказываю и повелеваю, — писец быстро завозил палочкой, высунув от усердия кончик языка. — Не позднее окончания сезона тему 2003 преданному рабу моему Джорджу собрать армию и, присовокупив к ней армии преданных вассалов моих, вторгнуться в Вавилон… Как он там сейчас именуется?

— Ирак, о Светозарный, — угодливо подсказал юнец.

— …в Вавилон, открой скобки, Ирак, закрой скобки. И, обратив жителей его в страх, повелеваю захватить города его, и села его, и колодцы его, и скот его, — Хуфу прокашлялся, очищая горло, — и нефть его, и вышки его, и НПЗ его, и прочее добро. Тех, кто попытается противиться воле моей, уничтожить и обратить в прах. Тех, кто покорится воле моей, миловать, даруя жизнь. Царя вавилонского, в скобках иракского, как он там… Гусейн? Хосайн? Который с усами…

— Хусейн, о владыка, — опять поспешил с подсказкой писец.

— …Хусейна, повелеваю схватить живым и публично казнить, дабы негодным рабам был дан урок не противиться воле фараоновой, ибо только она дарует миру истинный порядок и процветание. Операцию назвать… — фараон немного пожевал губами, — Как мы там ее планировали назвать?..

— «Шу и Сехмет», о великий! — пискнул писец.

— Верно, «Шок и трепет», — повторил глуховатый фараон. — И вот что. Возьмешь у хранителя мешок золотых, чтобы свиньи, едящие у меня с руки, в своих говорящих ящиках объяснили черни, что война в Вавилоне есть война за свободу и демократию. — Произнеся слово «демократия», фараон скривился, словно разжевал черного таракана. — Для этого следует дать им заранее заготовленные…

— Уже все сделано, о повелитель! — поклонился писец.

— Покажи.

Юнец вскочил и развернул перед фараоном длинный папирус.

— Тут для «Би-би-Си», это для «Си-Эн-Эн»… — торопливо забормотал он.

Фараон близоруко прищурился, явно не разобрал написанное без очков и величаво махнул рукой:

— Я доволен тобой. Можешь идти.

Пятясь вертлявым задом, юнец поразительно быстро выскользнул из камеры. Забытый Ленин заерзал на краешке саркофага. Он бы с удовольствием последовал за писцом.

— Ну что, Ич? — обернулся к нему фараон. — Считаешь меня исчадьем тьмы? Демоном, сеющим разрушение. Так? Отвечай — не бойся. Клянусь Ра, что твоя откровенность ничем тебе не грозит.

Терять было нечего. Позорное разоблачение не оставляло ровно никаких надежд.

— Да, товарищ Хуфу — считаю! — с отчаяннной храбростью нежильца выпалил Ильич.

Фараон не удивился.

— Я так и думал. А почему?

— Потому что мир, который вы хотите восстановить, не имеет исторического права на существование. Потому что единственно правильный путь широких народных масс — это диктатура пролетариата.

— Первое слово мне нравится. Что оно означает?

— Безграничная власть.

— Диктатура. Хорошее слово. Сильное. Надо его запомнить. А второе?

— Неимущие, от латинского proletarius.

Фараон улыбнулся. Улыбнулся, как с раздражением отметил Ильич, той снисходительной улыбкой, которую взрослые адресуют обгадившимся пухлоногим младенцам.