Самая страшная казнь.

- Деда, деда, спаси меня! - раздается детский вопль за спиной. Крик обрывается.

Оборачивается. Прямо под ноги катится отрубленная голова правнучки. Короткие черные волосики забавно трепыхаются, колышутся. Быстро набухают кровью, прилипают к голове. Поднимает глаза, видит спину уходящего кнехта с громадным топором в волосатой лапище. Кнехт небрежно отмахнулся топором от путающейся под ногами малышки. У него, которого за глаза звали Вечным, подламываются ноги. Падает на колени в кровавую лужу, брызги летят на стены, хватается за голову.

- Господи, что же это!!!

Смотрит вокруг безумными глазами. Только трупы и кровь. Двери выбиты, висят на одной петле или валяются на полу. Из комнат медленно выползает дым, черный, страшный и треск горящего дерева рвет слух. Это огонь выдирается наружу. Вскакивает, словно внезапно что-то вспомнил, бросается прочь из дома мертвых. На улице почти сталкивается с рыцарями, что вздумали устроить поединок. Не поделили награбленное. Мгновение смотрит, как два железных гиганта остервенело рубят друг друга двуручными мечами. Из прорезей в шлемах доносится свистящее дыхание двух усталых людей, белые плащи красиво вздымаются к небу при каждом замахе и кресты колышутся, словно кровавые скрещенные змеи без голов и хвостов. Иногда мечи промахиваются в могучих замахах, лезвия задевают о камень, длинная очередь искр гаснет в солнечном свете. Бросается на рыцаря, который только что промахнулся и теперь стоит в нелепой позе кланяющегося, пытаясь не упасть вслед за тяжелым мечом. Второй решает воспользоваться удобным случаем. Быстро поднимает меч и уже готовится нанести смертельный удар. Толчок, железо глухо звенит, плечо простреливает короткой болью. Рыцарь валится на камни, как мешок с мелким железным хламом, коротко ругается. Вечный поворачивает к тому, что занес меч, поднимает взгляд. Зазубренное лезвие, черное от крови, уже несется навстречу, осталось с ладонь ...

Черный меч падал с неба, как сорвавшийся с обрыва камень. Вечный ждал короткой вспышки боли, хруста разрываемой плоти и тогда жизнь оставит его. Но меч разрубил воздух, в последний момент каким-то непостижимым образом уйдя в сторону от его головы. Рыцарь матерно ругается, рука в ржавой от крови перчатке поднимает забрало.

- Благородный сэр Арнольд, перестаньте валять дурака, - доносится хриплый голос из шлема, - вы не настолько пьяны, что бы не стоять на ногах.

- Я не валяю дурака, я валяюсь сам, - ответил благородный сэр Арнольд, что безуспешно пытается подняться на ноги. Железные подошвы рыцарских сапог скользят по камням, рыцарь неловко падает стальной задницей обратно.

- Это просто черт знает что, сэр Арнольд, - с упреком говорит стоящий на ногах, - недостойно рыцаря выходить на поединок пьяным. Я вынужден доложить о вашем возмутительном поведении рыцарскому совету.

- Ну и докладывай, чистюля, - бурчит благородный сэр снизу, - сам не пьешь и другим не даешь. Как можно в такую жару не пить, не понимаю?

Вечный ошеломленно слушал пьяную ругань двух благородных убийц, не в силах осознать происходящее. Снова бросается на рыцаря, замахивается, намереваясь ударить по лицу, благо забрало поднято. Тогда уж точно зарубит. Рыцарь машет рукой, словно отгоняя невидимых комаров, железная перчатка врезается в лицо, как падающее бревно. Вечного отбрасывает, дважды переворачивает в воздухе, падает на камни. Боли нет, только голова закружилась, встать не смог сразу. Пьяный сэр Арнольд, наконец, поднимается. Оба рыцаря уже успели забыть о поединке, вместе отправляются вперед, туда, откуда слышны самые громкие и страшные крики. Рыдая в голос, Вечный поднимается. Взгляд падает на обломок ножа. Зазубренный кусок железа наполовину засыпан пылью. Хватает, как безумный, со всей силой бьет в грудь. Не чувствует ни боли, ни удара. Лезвие скользит в ладони, падает. Даже не прорезало тонкую рубаху, одетую на голое тело. Разжимает пальцы. Следа от пореза нет, кожа без единой царапины. Бросается в догорающий дом. Хватает пылающую головешку, с силой проводит по лицу - ничего. Огонь не жжет. Просто чувствует теплый воздух и все. Бормоча ругательства, бежит прочь. Как сошедший с ума, хватал раскаленный камни, швырял, не чувствуя боли, резал шею брошенными мечами и ножами - ничего. Несколько раз натыкался на вражеских солдат. Те совершенно не обращали на него внимания, как будто не видели.

- Господи, что же это... Господи, что же это... - повторяет он без конца, перебираясь через горящие развалины родного города. Везде кровь, трупы, вражеские солдаты, радостно согнутые под тяжестью награбленного. И никто, никто даже не глядит в его сторону!