Дмитрий Леонтьев - Горящее небо

— Да, в целом так. Но дело тут ещё глубже. Он хочет объединить всех не только в своём учении, но и в любви. В любви друг к другу. Он хочет, чтоб каждый любил ближних своих, как самого себя. Чтоб каждый любил всех и все — каждого. Любовь к людям и любовь к Богу. Вот главная цель его учения. Он считает, что если человечество не остановится, то оно уничтожит само себя… Тех, кто останется, уничтожит гнев небес. Старая сказка, существующая во всех учениях: небо обрушится на землю, если вы не послушаетесь меня, и все погибнут.

— И всё же я постараюсь испортить им настроение, показав им несостоятельность выносимых ими судов перед мощью власти Рима. Я не стану утверждать приговор их суда, а без этого они ничего не смогут сделать, иначе это будет расцениваться как неповиновение власти императора… И вот тогда я им испорчу праздник. И как испорчу!

Грубые черты властного и мужественного лица Пилата привычно составили маску презрительной надменности и высокомерия. Прокуратор поднялся со своего места и твёрдым шагом вышел во внутренний двор.

Через открытую дверь до Петрония доносился раздраженный гул толпы, который словно мечом разрубал властный бас прокуратора:

— Что хотите вы?

— Утверждения приговора, — послышались голоса. — Утверждения приговора, вынесенного сегодня утром.

— В чем вы обвиняете этого человека? — Пилат всё так же рубил слова, заставляя морщиться чувствующих его властное презрение первосвященников.

— Если б он не был злодеем, мы бы не передавали его тебе. Он развращает наш народ, называя себя Царем Иудейским. Он возмущает народ, уча по всей стране нашей. Он поднял руку на наши святыни и подрывает наши устои и обычаи. Он святотатствует и хочет, чтоб народ признал в нём Бога! Учение его несёт смуту, он опасен для спокойствия нашего народа. Мы требуем для него смерти!

— Что ответишь на эти обвинения ты, проповедник? — спросил Пилат. — Ты слышишь, сколько обвинений против тебя? Почему ты молчишь?

— Он молчит, молчит, — послышались голоса. — Он молчит. Он боится говорить, он признаёт себя виновным…

— Он просто молчит, — подчеркнул Пилат. — Если б он признавал себя виновным, он сказал бы это… Иди за мной, человек из Галилеи, я сам учиню над тобой следствие. Следствие незаинтересованное и бесстрастное. А вам, кричащие у моих ворот, я дам ответ позже… Много позже. Ждите.

Пилат вернулся во внутренний двор и, подступив к избитому и окровавленному пророку, шатаясь стоявшему перед ним, спросил:

— Почему ты молчишь, проповедник? Ты знаешь, чем это может кончиться для тебя? В чём кроется причина твоего молчания?

Искусанные от боли губы шевельнулись, и тихо, словно их беседа была доверительной, Проповедник ответил:

— Сказанного Мной для них достаточно. Они не захотели принять и понять то, что Я говорил им не раз. Зачем повторять снова и снова тем, кто не хочет слышать? Они оглохли по своему желанию.

— Но мне-то ты можешь сказать? Я ещё ничего не слышал из твоих речей… Или ты тоже считаешь, что разговор с «язычником» ниже твоего достоинства и оскверняет тебя?.. Ты — Царь Иудейский?

— Ты спрашиваешь Меня как правитель, понимая под этим званием власть земную, или как иудеи, понимающие под этим званием Мессию?

— Разве я — иудей? Твой народ обвинил тебя и передал в мои руки, по их обвинению я и спрашиваю тебя: что ты сделал?

— Я пришёл добиваться не земной власти. Если б Я был царем, владеющим телами людей, разве не нашлось бы у Меня верных людей, которые заступились бы за меня и не отдали на посмеяние и смерть? Да, Я — Царь, но Царство Моё не здесь.

— Итак, всё же ты — царь?

— Да, на то и родился Я, и пришёл в этот мир, чтобы свидетельствовать об истине, о том, что открыл Мне Отец… Истину хочу открыть Я людям.

— Истина, — вздохнул Пилат. — Что есть истина? Кто сможет найти её? Если б ты нашёл ту, единственную, которая поможет обелить этот мир, сделать его лучше, чище, умнее… Да, тот, кто нашёл бы эту истину, мог бы называться и царем, и богом, и… Сотни гениев искали истину… Многие погибли за неё… В том-то и беда, что у каждого — своя истина, она и бросает человека из войны в злобу, из злобы — в глупость. Пока наберешься опыта, пока поймешь, где правда, а где ложь, пока отличишь то, чего хочется, от того, что по-настоящему необходимо… Значит, ты хочешь дать всем одну, единственную на всех истину?.. Зачем? С какой целью?

— Ты сам сказал — зачем. Загляни в сердце своё, и ты найдёшь там истину. Ты уже готов принять её. Как может называться «язычником» тот, кто душой близок к Богу? И как может называться «праведным» тот, кто носит в сердце зло, притесняя и издеваясь над тварями Божьими?