Антон Первушин: Сегодня играю я!

Он висит над планетой на стационарной орбите, готовый извергнуть из своего чрева тысячи управляемых снарядов с ядерными боеголовками. Все подготовлено для этого. Кассеты заряжены; бомбардиры несут боевое дежурство; компьютеры просчитывают возможные тактические варианты атаки, выбирая наилучший; в центре управления в мягких креслах сидят офицеры, они пьют кофе, они перебрасываются шуточками. И для бомбардиров, и для офицеров это далеко не первая акция, за спиной – многолетний опыт, похожие инциденты. Ни бомбардиры, ни офицеры не испытывают страха, хотя от ледяного вакуума, от пустоты, пронизанной жесткими излучениями, их отделяет лишь тонкая броня крейсера и невидимое глазу защитное поле. Они не испытывают угрызений совести от того, что, возможно, скоро им придется обратить в прах целую планету с многомиллионным населением. Они привыкли испытывать лишь одно чувство (одно-единственное, разрешенное Уставом) – чувство долга. Они – карательная экспедиция. Они готовы в любой момент беспрекословно выполнить приказ Штаба. Но приказа открыть огонь они пока не получили.

На политическом Олимпе Галактики царствует своя логика: "Мы – Федерация, мы – демократия, мы не можем просто так без соблюдения определенного рода формальностей отдать приказ на уничтожение планеты, члена Федерации". И пока правительство ищет способы сохранить в незапятнанности белоснежность своих манжет, крейсеру и его команде ничего не остается, как только ждать.

Звездный крейсер. Он ждет.

Они не теряют времени зря. Они знают о карателях. Они знают о звездном крейсере. Но они слишком далеко зашли, чтобы остановиться и объявить о своей капитуляции. Они составляют планы эвакуации на южный полюс.

В течении целого месяца на планете бушевала гражданская война. Правительство в полном составе было казнено мятежниками на второй день гражданской войны. Последний конфидент был выловлен и второпях повешен на шестой день гражданской войны. Дольше всех продержался моторизованный полк Федеративных Сил. Только на восьмой день гражданской войны народным дружинам ценой неисчислимых жертв удалось выбить профессионалов из укрепрайона. Подразделения полка, огрызаясь шквальным огнем, ушли в джунгли – залечивать раны, проводить реорганизацию и ждать подмоги из центров Федерации.

И теперь после всех этих страшных кровопролитием событий мятежники хорошо понимают: прощения им не будет. Они составляют планы эвакуации и готовятся к отражению атаки со стороны карательной экспедиции. Они мало что могут противопоставить звездному крейсеру, оснащенному наисовременнейшим вооружением. Разве что свою убежденность, свою веру и два ретрансляционных спутника, траекторию которых вполне возможно изменить командой из столичного ЦУПа. Только вот нужно выждать такой момент, дождаться, когда крейсер приоткроет защитное поле, чтобы высыпать свой смертоносный груз на мятежные города. Придется пожертвовать половиной планеты, придется пожертвовать столицей, но это единственная возможность остановить карателей.

Мятежники. Они ждут.

На самом деле его имя – Николай, фамилия – Савушкин. Ему двадать семь лет, и по образованию он – инженерэлектронщик. Он молод и горяч. Но он и умен. Несмотря на свой возраст и техническое образование, он прекрасно разбирается в психологии человеческих масс и в психологии отдельно взятых людей. Он блестящий оратор, он умеет убеждать, он умеет доказывать свою правоту. Еще он ненавидит Высокоразумных, а больше – их приспешников, Конфидентов, "предателей рода человеческого". Движимый этой ненавистью, он пришел в большую политику. Уже шесть лет он в политике, и все шесть лет – в оппозиции к правительству. Нет ничего удивительного в том, что когда начался мятеж, он стал его Вождем.

Николай Савушкин умен. Но он и молод, и горяч. Он не прятался за спинами людей, которые шли на смерть ради его идеи. На третий день гражданской войны, участвуя в уличных боях, он потерял левую руку. Рассказывают, что когда его привезли, всего в крови, в госпиталь и уложили на операционный стол, он, бледный, с лихорадочным блеском запавших глаз, тем не менее шутил и смеялся по поводу "такой вот оказии". "Вы знаете,- заявил он хирургам,- я рад, что это всего лишь левая рука. Мне с нее стрелять всегда было несподручно." Так рассказываю о нем. Но скорее, эта история – просто красивая легенда.