А поезд тем временем скрывался в туманной дали. Ничто не остановило бы его, кроме, пожалуй, какой-нибудь катастрофы. Поезд ушел, а вместе с ним и Он…ушел…ушел…
НАВСЕГДА
А к платформе уже подходила следующая громоздкая железная машина.
Она медленно осела на землю и тихо всхлипнула. Что же она натворила?…
Она слышала нарастающий гул подъезжающего поезда и решилась. Жить было бы слишком тяжело, а человек ищет легких путей. Она встала, отряхнулась, вскинула голову, отерла слезы и спрыгнула вниз на рельсы.
Тяжелая махина подмяла под себя хрупкое тело, кровь впитывалась в землю, протекая в щелки между щебнем, рельсы стали скользкими от красной пленки. Она умерла … в бездействии… Она умерла… зря… А впереди, откуда-то бежал паренек сошедший с поезда… бежал к ней, не зная еще…
Понять зиму, полюбить холод и одиночество посреди снежной пустыни – искусство. Но Рей не понимала тех, кто не любит зиму. Они несчастны уже только по этому. Как можно не вглядываться в белый мельтешащий туман, не прислушиваться к неуловимому слухом шелесту снега. Не наслаждаться морозным воздухом ночи или слепящим чистотой ветром дня. Разве это не прекрасно, когда мелкие иголочки снега чуть впиваются в разгоряченное лицо…
Но эта зима была особенной. Небо было красивым, как никогда. Белый снег нежным, воздух ласкающим, деревья, укутанные белыми шалями, казались причудливым узором воздуха. Рей часто, кутаясь в теплый плащ, долго бродила по пустынным темным улицам… с ним… с Даниэлем. И не нужно было ничего, кроме тепла рук среди уличной прохлады и долгого взгляда вперед, взгляда, которого ничто не сковывало.
Порой Рей, поднимаясь с постели, прикрывшись лишь простыней, стояла около изрисованного инеем стекла и задумчиво водила по нему ногтем, будто добавляя последние штрихи к работе зимы. Тогда Даниэль из-под пушистых полуопущенных ресниц наблюдал за ней. И когда его ладонь накрывала руку Рей, девушка застывала, а Даниэль начинал медленно водить ее пальчиком по окну, завершая картину.
Этот вечер был так же хорош, как и многие вечера зимы. Тихий, спокойный. Оставалась неделя до Нового года. Дэн расслабленно лежал на диване и курил. Рей стояла у окна. Мягко кружились снежинки, то замирая и медленно опускаясь на землю, то несясь в бешеной пляске. Свет фонарей рассеивался в тысячах призм льдинок, лучи крошились на кусочки и устилали землю. Где-то вдалеке веселилась шумная компания. Сизый дымок сигареты Дэна подбирался к окну, подобный серому коту, что тихо крадется вдоль стены. Сам Даниэль почему-то был грустным. Рей закрыла форточку, потянулась. Простыня очертила изгибы фигуры, Дэн улыбнулся…
– Мне пора. Вдвоем было хорошо. Но мне пора – это прозвучало в устах Даниэля, как что-то ужасное, он будто прощался надолго…навсегда, – Не торопись ко мне, хорошо? Ты знаешь не все, да тебе это и не нужно. Бывай, Рей. Сейчас меня заберут.
Рей непонимающе смотрела на парня, тот чуть снисходительно улыбался. Глаза его из привычно серых стали прозрачно-голубыми, как лед. Кожа побелела. Секунда и он исчез, мелькнула белая молния, вихрь снежинок опал на ковер. И никого. Рей в ужасе оглянулась. За окном стоял Он. Девушка положила руки на стекло и выдохнула. Дэн чуть ухмыльнулся, и тут же лицо его скривила другая усмешка, усмешка боли. Ледяные цепи сковывали его ноги, обвивали тело. Тысячи и тысячи мелких осколков вонзались в его плоть, капли крови усеивали белоснежное полотно земли. Кожа Даниэля на глазах становилась все белее, он будто промерзал насквозь, зрачки его холодных ледяных глаз расширились, рука поднялась и резко ударила в стекло. Рей вздрогнула и поняла, что не может сделать ни шагу. Его ладонь касалась бы её, если бы не чертово стекло окна. А Дэн становился все бледнее. Он застывал в ледяную статую, теперь уже никогда его руки не будут горячими, губам никогда не зажечь ничье желание. Рей чувствовала, как горячие слезы почти прожигали на её замерзшей коже яркие полосы. Множество снежных вихрей рвали тело Дэна на куски, срывали кожу и бросали её в сугробы. Кровь брызнула на стекло и Рей осела на пол. Она не видела, как истерзанное тело Даниэля разорвал изнутри прозрачно синий стержень льда, тело парня разлетелось тысячью осколков кроваво-красных, замерзших осколков, усеявших пространство под окном Рей. А снежок все так же, тихо кружась, падал, скрывая кровавые следы торжества Ее Величества Зимы.
Читать дальше