Дмитрий Кружевский: СБОРНИК РАССКАЗОВ

— Я знаю, — раздался голос незнакомца. — Но если не мы, то кто?

Двести тридцать четвертый слезящимися от боли глазами посмотрел на незнакомца, чья фигура вдруг особенно четко обрисовалась в темноте и вдруг поплыла сизым туманом и растаяла.

У-234 почувствовал, что теряет сознание и автоматически нажал на кнопку соединения «конектора».

Все так же сияла сетка защитной решетки, за которой светящимися потоками текла информация. Вспыхивали и гасли прекрасные миры создаваемые другими подключенными. Он перевел дух. Говорят, если тело умрет в том мире, он навсегда останется здесь, освободившись от бремени плоти. Может оно и к лучшему.

Его виртуальное тело содрогнулось.

«Не может быть, — подумал он. — Я в СЕИПе, а значит, не могу чувствовать боли»

Но он чувствовал. Боль вернулась и вернулась музыка. Она вихрем врывалась в его сознание, пронзала его насквозь, носилась по защитной клетке. И слова, он вдруг понял, что слышит слова и понимает их и помнит их…

Влад выпрямился и посмотрел на защитную сеть. У-234 тающий внутри его сознания попробовал легко возразить, но вздохнув — испарился, превратившись в легкую дымку памяти. Мановением руки он смел защитную сеть, выпуская песню наружу. Музыка, крутанувшись серебристым вихрем, унеслась в виртуальный мир.

И песня рванулась, сметая все преграды. Неожиданно привычная виртуальная реальность померкла перед его глазами, и он очутился на пыльной дороге, по которой шли люди. Влад в изумлении отступил на обочину. В пыльных гимнастерках и потертых шинелях и без них, в выцветших от солнца афганках и прожженных камуфляжах шли солдаты, четко печатая шаг, сквозь прошедшие века. Не сдавшиеся, не побежденные, выстоявшие в горниле тех далеких войн. Они пели, и та песня летела, руша все преграды на своем пути.

Влад не понимал, почему именно эту песню пели эти люди.

Вдруг один из солдат оглянулся и помахал ему рукой, а затем, сказав что-то впереди идущему, подбежал к замершему в изумлении Владу.

— Привет, дружище.

Влад непонимающе посмотрел на подошедшего к нему парня. Молодой, загорелый с шапкой выцветших от солнца русых волос, он был одет в изодранную гимнастерку. Поправив сползший ремень трехлинейки, он дружелюбно улыбнулся ничего непонимающему Владу.

— Не узнаешь? — спросил он. — А я вот тебя сразу узнал, хотя в ту ночь перед боем, ненароком подумал, что совсем с катушек съехал, когда тебя увидел.

— Вы, ты тот с кем мы встретились у памятника?

— Точно.

— И как, как там?

— Там? — солдат грустно усмехнулся. — Там война. Но знаешь, мы выстояли, слышишь, выстояли. Фрицы так и не взяли эту высоту.

Мир вновь дрогнул перед его глазами, потонув в новом приступе боли.

Влад замотал головой, пытаясь разогнать розовый туман перед глазами и дрожащими руками нащупал кнопку отключения.

— Слышишь, парень, передай всем, что мы выстояли, — донесся, неведомо откуда, голос солдата.

Влад замер, а затем обернулся и несколько минут смотрел на величественный памятник. Годы, как ни странно, пощадили каменного солдата и он, как и сотни лет назад, стоит на этой высоте точно зная, что отступать некуда, ведь Родина одна.

Медленно, точно боясь, он прислонился рукой к теплому камню и склонил голову, затем решительно наклонился и подхватил стоящий у подножия монумента плазер.

— Передам, конечно, передам Солдат, — прошептал он. — Но нам придется вспомнить, нам придется вспомнить многое.

Программа СЕИПа сбоила. Тысячи людей по всему миру отключались от сети и непонимающими глазами смотрели друг на друга.

Корректировщик бессильно опустил руки и подавленно смотрел на поступающие на экран строчки сообщений.

А песня все летела, врываясь в виртуальные мирки людей забывших кто они. Рушила искусственно созданные преграды и сметала пытавшиеся блокировать ее программы. Несокрушимый СЕИП умирал. А песня все звучала, звучала голосами миллионов солдат, тех, кто не сдался, не отступил, тех, кто в те далекие года подарил нам надежду. И шли по дороге солдаты, привычно меся сапогами пыль дорог. Шли как всегда за Родину, за любимых и родных, за детей, внуков, за тот маленький домик, что стоит у реки, за любимую березку, где впервые поцеловался с девушкой. И точно гимн звучал «Алеша» — гимн человеческой стойкости, храбрости, отваги и не было ему преград.