Хью Хауи - Очистка

— Однако вопрос, кто его совершил, остаётся невыясненным, — возразил Холстон. Жена была волшебницей во всём, что касалось компьютеров, но вынюхивать и расследовать — не её профессия. Это его территория!

— Но вот что настораживает, — продолжала Аллисон. — До последнего восстания подобные возмущения происходили каждое поколение, но после него не случилось ни одного.

Она прикусила губу.

Холстон сел прямо.

Он обвёл глазами комнату, чтобы успокоиться. У него внезапно появилось чувство, что жена вторглась на его территорию и выгнала его оттуда.

— Так ты утверждаешь... — Он потёр подбородок, помолчал, подумал. — Ты утверждаешь, что кто-то стёр нашу историю, чтобы мы не повторили её?

— Или ещё хуже. — Она взяла его руку в обе свои ладони. Выражение её лица изменилось: из просто серьёзного оно стало напряжённо-тревожным. — Что если блоки памяти содержали точные указания на причины восстаний? Что если там была зафиксирована какая-то часть нашей истории, или неизвестные нам данные с поверхности, или ещё какие-либо сведения о фактах, о которых мы даже не догадываемся? Допустим, эти данные рассказывали о том, чтó заставило людей поселиться в Шахте много-много лет назад. Может, эта информация создавала такой психический пресс, что люди не выдерживали, сходили с ума и рвались наружу?

Холстон покачал головой.

— Мне не нравится ход твоих мыслей, — одёрнул он жену.

— Но я же не утверждаю, что люди были правы, забывая о здравом рассудке, — сказала она, снова становясь осторожной. — Я только выдвигаю гипотезу, исходя из того, чтó мне пока удалось раскопать.

Холстон бросил на монитор недоверчивый взгляд.

— Может, не стоило бы тебе этим заниматься, — сказал он. — Я даже не понимаю, как ты это делаешь. Так что, скорее всего, ты не должна совать нос в это старьё.

— Милый, вся информация — здесь. Если я не сложу эту головоломку, найдётся кто-нибудь другой и сделает то же самое. Ты не сможешь загнать джинна обратно в бутылку.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я уже выпустила инструкцию о том, как восстановить стёртые или перезаписанные файлы. Департамент IT распространяет её среди населения. Инструкция окажется весьма полезной всем, кто нечаянно удалил нужные данные.

— И всё же я думаю, тебе надо остановиться, — проговорил он. — Это опасная затея. Думаю, ничего хорошего из неё не выйдет...

— Ничего хорошего не выйдет из правды? Знать правду — это само по себе хорошо. И уж лучше пусть мы обнаружим её, чем кто-то другой. Ведь так?

Холстон посмотрел на свои папки. Последний раз они послали человека на очистку пять лет назад. Вид наружу становился всё хуже с каждым днём; и он, будучи шерифом, ощущал, как нарастает в людях потребность найти врага. Давление грозило взрывом, словно котёл с перегретым паром. Обитатели Шахты всё больше нервничали, понимая, что время очередной очистки не за горами. Нервозность и стресс приведут к тому, что кто-нибудь не выдержит и ляпнет что-то такое, в чём тут же раскается, да поздно — и вот ты уже в клетке и любуешься своим последним, туманным и размытым закатом...

Холстон продолжил разбираться со своими папками, отчаянно желая найти в них хоть что-нибудь более-менее серьёзное — он отправил бы этого несчастного на смерть завтра же, лишь бы облегчить давление. Его собственная жена, похоже, взялась за крышку котла, и его, Холстона, долг — выпустить пар раньше, чем это сделает она.

Холстон сидел в воздушном шлюзе на единственной стальной скамье. Мысли еле ворочались в мозгу, измученном недостатком сна и раздумьями о том, что ждёт впереди. Нельсон, глава лаборатории по очистке, сидел перед ним на корточках и натягивал на ногу Холстону брючину белого защитного костюма.

— Мы уплотнили суставные швы и напылили ещё один наружный слой, — объяснял Нельсон. — Это должно дать вам гораздо больше времени, чем кому-либо прежде.

При этих словах Холстон очнулся: он вспомнил, как уходила на очистку его жена.

Помещения верхнего уровня с их огромными экранами во время очистки обычно пустовали: люди, оставшиеся внутри, не могли вынести зрелища того, что сами же и натворили. А может, им просто хотелось прийти и насладиться чётким и ясным пейзажем, но при этом не видеть, какой ценой достигнута эта ясность. Однако Холстон остался, ему и в голову не пришло уйти — он твёрдо намеревался наблюдать за всем от начала до конца. Он не мог видеть лица Аллисон за скрывавшей его серебристой маской, не мог различить контуров её фигуры, упрятанной в мешковатый костюм, но ему была хорошо знакома её походка, движения рук со стальными проволочными скребками, которыми она усердно тёрла линзы камер. Он видел, как она закончила работу — тщательно, не торопясь, — а потом отступила назад, посмотрела в камеру ещё один, последний раз, помахала мужу рукой, а затем повернулась и пошла прочь. Как и все до неё, она зашагала в сторону ближайшего холма, а потом начала восхождение, направляясь к полуразрушенным башням древнего города, видневшимся на горизонте. Холстон за всё это время не пошевельнулся. Даже тогда, когда она упала на склоне, зажав руками шлем своего костюма и корчась в конвульсиях, по мере того как токсины разъедали внешнее напыление, затем основную ткань костюма, а после добрались и до её тела, — даже тогда Холстон не сдвинулся с места.