Альфред Кубин - Другая сторона

— Например?

— Ну, во-первых, образованное, почтенное бюргерство, затем многочисленное чиновничество. Нельзя не упомянуть и военных: очень симпатичные, многие в офицерских званиях. Далее, чтобы не забыть, большое количество оригинальных ученых и, наконец, люди свободных профессий — художники, литераторы и так далее, как и везде…

— И прежде всего — мой друг, сам повелитель страны, — перебил я.

— О, с ним вы будете видеться не часто. Патера слишком занят, он перегружен работой. Вы же понимаете — такая ответственность! Разумеется, все это люди, которые хорошо вписываются в целое, — продолжил он прерванный мною рассказ. — На вас, насколько мне известно, выбор пал потому, что некоторые из ваших рисунков произвели впечатление на господина. Как видите, вас там уже знают… А упомянутая мной строгая изоляция от внешнего мира необходима, чтобы сохранить в должной чистоте образ нашей жизни, ее своеобразный стиль. Благодаря умной политике нашего повелителя до сих пор действительно удавалось не допускать в страну ничего чуждого…

Я восторженно внимал пояснениям гостя, в душе уже решив принять приглашение. Ведь меня как художника там ждал богатейший материал. Какая же слабая, ненадежная штука — человеческое сердце! Если бы в тот миг, когда во мне зародилось это решение, я имел хотя бы отдаленнейшее предчувствие того, чем это для меня обернется, я бы отказался от приглашения и, возможно, был бы сегодня другим человеком…

В этом месте необходимо упомянуть, что как раз в том году я был близок к исполнению одного из своих самых заветных желаний. Я говорю о путешествии в Египет и Индию, которое прежде откладывалось по материальным соображениям. Теперь же моя жена получила небольшое наследство, и деньги предполагалось употребить на эту поездку. Но, как всегда случается в жизни, все вышло иначе, чем мы думали. Когда я рассказал о наших планах Гаучу, он тут же высказал мою собственную мысль:

— В таком случае вы просто измените маршрут путешествия и вместо Индии поедете в страну грез!

— А моя жена? Не могу же я поехать без нее!

— Мне было поручено пригласить ее вместе с вами. Если я прежде об этом не упоминал, то делаю это сейчас.

У меня оставались еще кое-какие сомнения, и в первую очередь то, что из-за своей слабой конституции моя жена могла не выдержать тягот долгого путешествия.

— Об этом можете не беспокоиться, — тут же заверил меня посредник. — Ситуация со здоровьем у нас как нельзя лучше… Перле расположен на той же широте, что и Мюнхен, но климат столь мягок, что даже самые нервные люди через короткое время начинают чувствовать себя превосходно. А ведь большинство жителей страны грез ранее принадлежали к постоянным пациентам санаториев и клиник.

— Это другое дело, тогда я согласен! — и я радостно потряс ему руку.

— Теперь что касается путевых расходов… — он быстрым взором окинул комнату и предупредительно заметил: — Я думаю, небольшое пособие вам не помешает?

Лукаво улыбаясь, я сказал:

— Если бы вы мне добавили, скажем, тысячу марок, то почему бы и нет?

Агент только пожал плечами, достал чековую книжку, черкнул несколько слов и протянул мне листок: это был чек рейхсбанка на сто тысяч марок.

Когда мы слышим о чем-то необычном и далеком повседневности, в нас всегда остается некоторое сомнение. И слава Богу, что это так. Иначе мы служили бы объектами для потехи любому искусному рассказчику или отъявленному лгуну. Однако факты убеждают намного сильнее слов. Так было и в данном случае. К этому моменту Гауч успел завоевать мое доверие. Но когда я увидел эту фантастическую цифру — для меня целое состояние — и взял в руки чек, мне стало как-то не по себе. Меня охватила дрожь, и со слезами на глазах я пролепетал: «Досточтимый сударь, извините меня, но я даже не знаю, как вас и благодарить. Это такие огромные деньги! Впрочем, я не то хотел сказать. Видите ли, когда человек всю жизнь стремится к сказке, и она вдруг сбывается, это мгновение нельзя назвать иначе как великим и прекрасным! Я пережил его сегодня по вашей доброте, и примите за это мою благодарность!»

Так или примерно так я выразился, будучи не в силах сдерживать переполнявшие меня чувства. Гауч-как мне показалось, он был взволнован не меньше моего — ответил в самых деликатных выражениях: «Я только исполняю свой долг, милостивый государь. И если я доставляю вам этим радость, то поверьте: мне это столь же приятно, как и вам. И не стоит меня благодарить, ибо я действую от имени более высокой инстанции. Еще бы я хотел вам посоветовать молчать о том, что вы сегодня услышали. Не рассказывайте об этом никому, за исключением, разумеется, вашей жены. Я, правда, не знаю, к каким последствиям может привести нарушение принятых у нас правил. Но могущество Патеры велико, и он хочет, чтобы царство грез оставалось тайной».