Юлия Вознесенская: Паломничество Ланселота

— Мой Мессия, позвольте! Я приготовил на ваше рассмотрение новый закон об эвтаназии, — сказал Делардье и вытащил бумаги из кейса.

— Да не шуршите вы своими бумажками, так докладывайте!

— Слушаюсь. Я предлагаю ввести обязательную эвтаназию для всех одиноких инвалидов и хроников.

— Это связано с большими организационными трудностями и большим расходом дорогостоящих медикаментов, — заметил министр здравоохранения Славичев.

— Абсолютно никаких трудностей, — возразил Делардье, досадливо прикрывая глаза сухими пергаментными веками.

— Ну как же никаких? Не везде на местах есть пункты эвтаназии. А как вы принудите инвалидов явиться по вызову, если они, допустим, не намерены расставаться с жизнью?

— Все продумано, Славичев, — тонко улыбнулся Делардье. — Пункт эвтаназии организуется очень крупный и хорошо оснащенный, но зато один на всю Планету.

— Это где же? — поднял брови Мессия.

— Здесь, в Иерусалиме, мой Мессия. А инвалиды со всего света соберутся сюда сами. Достаточно объявить неограниченное право на исцеление для всех. Инвалиды хлынут со всех сторон.

— Не понял, в чем суть?

— В том, чтобы собрать весь человеческий балласт в одном месте, где его можно будет быстро и дешево ликвидировать.

— Где вы их всех разместите, хотел бы я знать? Кстати, ни у кого не появилось ни каких новых соображений, как нам проникнуть на "недоступные острова"? Генерал Чарльстон?

— Увы, мой Мессия, эти острова — Воскресенский, Елеон, Горний, Иерихон и прочие по—прежнему недоступны ни с воды, ни с воздуха, и что там на самом деле происходит, наука объяснить не может.

— Вот и хорошо, что не может… Бомбить продолжаете?

— Естественно, мой Мессия.

— Ну и каков результат?

— Никто из бомбивших не вернулся, что бы рассказать об этом.

— А острова?

— Стоят как стояли.

— Понятно. Значит, использовать "недоступные острова" мы все еще не можем… Ну так что же вы там решили с грядущим нашествием инвалидов, Славичев?

— Часть их, естественно, погибнет в пути — это нетрудно организовать, учитывая современную обстановку. А добравшихся до Иерусалима мы соберем на стадионе и скоренько избавим от страданий с помощью иприта в смеси с веселящим газом.

— Такое уже бывало, — кивнул Мессия. — Но некоторых инвалидов я могу действительно исцелить — для рекламы. Кто бы знал, как утомляют меня физически и нравственно эти идиотские исцеления! Однако сегодня каждый инвалид или хроник, надеющийся на исцеление по жеребьевке, приносит нам пол планеты в неделю. Как с этим?

— Об этом я как—то не подумал, мой Мессия…

— Надо думать, дружочек, всегда надо думать! Иначе бы я вместо вас посадил за этот стол тринадцать клонов.

— Можно назначить плату за исцеление…

— Не годится! Исцеления Мессии бескорыстны, об этом знает весь мир.

— У меня предложение, — поднял голову министр финансов. — Я бы поставил вопрос таким образом: чудеса Мессии служат всему народу, и народ жаждет поклоняться своему Мессии в соответствующей обстановке, то есть в Храме. А потому каждому пилигриму, отправляющемуся на исцеление в Иерусалим, надо позволить внести сто планет на восстановление Иерусалимского храма. До исцеления, естественно, а не после… И предложим это, конечно, не мы, а сами инвалиды и хроники.

— Принято, — кивнул Мессия. — Разрабатывайте программу глобального исцеления страждущих. А Храм давно пора достроить, Апостасий уже надоел мне со своими претензиями. Ну что ж, господа министры, я удовлетворен, сегодня мы плодотворно по трудились. Будем расходиться.

Министры встали и запели Общий Гимн, прославляющий Мессию:

Союз нерушимый народов свободных

сплотил ты навеки, Мессия—отец!

— Заканчивайте без меня, — буркнул Мессия, вставая и идя к дверям.

За дверью зала заседаний Мессия остановился и прислушался: после его ухода энтузиазм поющих иссяк, и они допели Гимн без первоначального воодушевления. Мессия покачал головой и удалился в сторону лифта. Студия, в которой записывались его личные обращения к человечеству, помещалась на девяносто девятом этаже Вавилонской Башни, резиденции Мессии на острове Иерусалим.

Ларс Кристенсен, смотритель и экскурсовод музея—усадьбы Известного Писателя, рыбак и ловец креветок, он же друг короля Артура сэр Ланселот Озерный или просто Ланс, уже с утра понял, что сегодня — не его день. Время от времени его больной позвоночник крепко давал знать о себе, и приходилось с этим считаться. Ну что ж, он проведет весь этот день дома: включит на полную мощь отопление, приготовит себе ужин, сделает грог, выпьет обезболивающее и уйдет на весь день в Реальность. Король Артур что—то хандрит в последнее время, и будет совсем нелишним сочинить для них какое—нибудь незатейливое приключение.