Андрей Силенгинский: На килограмм души (сборник)

– Знаешь ли ты, Кир, – мягким, даже каким-то вкрадчивым голосом начал Макс, – какой замечательный обычай существует на Эмме?

Это был, насколько я понимаю, чисто риторический вопрос. Я ведь пару минут назад сказал, что ничего не слышал об этой планете. Максу мой ответ и не требовался, он продолжал.

– Это даже не обычай, это – закон. Неписаный, но неукоснительно соблюдаемый. А гласит он следующее, – Макс взял паузу, которая, быть может, и привела бы в восторг Станиславского, но у меня вызвала лишь раздражение. – Если тебе сделали подарок, ты должен ответить… – ч-черт, снова пауза! – в десятикратном размере!

Макс победоносно посмотрел на меня. Что он задумал, я уже понял, но был скорее разочарован.

– Ну… – я развел руками. – На Земле у японцев тоже есть примерно такое же правило. Если тебе подарили пескаря, подари… не помню, лосося, что ли.

– В том-то и дело, что «примерно», в том-то и дело! – Макс соскочил с кресла, зацепившись полой пиджака за обломанный подлокотник, и нервно заходил туда-сюда, беспорядочно жестикулируя. – Я же тебе говорю, на Эмме это не какое-то там правило, а строжайший закон. Строжайший!

Я чуть отодвинулся от мельтешащих перед лицом пальцев и попытался призвать Макса прислушаться к голосу разума.

– Макс, Макс… Ты пойми, так не бывает. Иначе все жители планеты только и делали бы, что одаривали друг друга.

– Нет! – голова моего компаньона замоталась как на шарнирах. – Подарки – большая редкость. Но – не табу. Не знаю уж, почему так сложилось, но это факт, ты сам убедишься, когда ознакомишься с материалами.

– Так, – я тоже поднялся. – Значит, вот что ты задумал. Мы летим на Эмму, – я поморщился, – находим там какого-нибудь богача…

– Султана, – вставил Макс.

– Почему султана? – удивился я.

– Понимаешь, эммейцы довольно сильно смахивают на людей. Не только внешне. Общественный уклад у них – что-то наподобие земного средневекового Востока. Султаны, гаремы…

– Хм… неплохо, – после этих слов я стал относиться к эммейцам несколько теплее. Я и сам, когда стану слишком стар и тяжел на подъем для шатаний по Галактике, обоснуюсь на одной из земных колоний, культивирующих полигамию. Надо только заработать на небольшой гаремчик… – Продолжай, Макс, – я выдернул себя из мысленного созерцания этой идиллической картинки.

– А что продолжать? – он возмущенно развел руками. – Мы дарим султану наш камушек, получаем ответный подарок – на Эмме с самоцветами все в порядке – и валим оттуда!

– Все так просто, да? – в свой вопрос я вложил немалую долю сарказма.

– Почти, – уклончиво и с хитрецой ответил Макс.

– Когда земляне открыли Эмму?

– Три года назад, – нет, положительно у этого пройдохи есть туз в рукаве.

– И что, Макс, за три года никому из людей не пришло в голову воспользоваться таким легким способом обеспечить себе безбедную старость? – уверенный тон Макса заставил меня верить, что он продумал все детали, но не спросить я не мог.

– Почему же, Кир, я не сомневаюсь, такая мысль приходила в голову едва ли не каждому более-менее предприимчивому человеку, слышавшему об Эмме. Но вот осуществить ее… – Макс поцокал языком. – Эммейцы терпеть не могут чужаков. Они не подпускают их к себе на пушечный выстрел. Точнее – на длину копья, в самом печальном смысле слова.

У меня в животе возникли некие неприятные ощущения. Будто бы там уже сидело двадцать сантиметров железа… или бронзы? А, не важно. Одинаково неполезно для внутренних органов.

– Макс, – почти жалобно протянул я. – А мы-то кто? Не чужаки, что ли?

– Нет, Кир, – он встал на цыпочки и покровительственно похлопал меня по плечу. – Мы будем своими.

Я вздохнул. Что там говорить, мой друг – неисправимый авантюрист. Беда в том, что я – тоже.

– Когда стартуем, Макс?

Пцщенгдуа. Причем все гласные – гортанные, «г» произносится с резким выдохом, а «щ» – со свистом. Попробуйте-ка выговорить это словечко легко и непринужденно. Что, не очень хорошо получается? Не переживайте, вам этого не придется делать. В отличие от меня. Но я учил язык одной из эммейских стран под гипнозом, так что могу выговорить чего и похлеще.

Мы с Максом – эти самые пцщенгдуа. Тьфу, дьявол, давайте я все-таки буду говорить «монахи», хотя это и не совсем точный перевод. Дословно – «прячущиеся от взглядов людей». Немногочисленная секта, известная тем не менее в этой и некоторых окрестных странах. И как Макс умудрился раскопать материал об этих идиотах?